Шаролта Раффаи - Горы слагаются из песчинок

А в корзинки они отбирают обычно совсем немногое — в строгом соответствии с домашними инструкциями.

Эстер всегда весела и всем довольна, отличное настроение и у Подростка.

Мать тоже постепенно оттаивает. Поначалу вечерние разговоры по телефону вызывали у нее улыбку, но со временем она к ним привыкла. В семь вечера она находит себе занятие подальше от телефона, в другой комнате или на кухне, где скрывается, плотно прикрыв за собою двери. Мать просто молодчина!

Днем о гимназии они упорно не разговаривают — только вечером, по телефону. Эстер развлекает Подростка приключениями из жизни его бывших товарищей. Он догадывается, что в этих рассказах есть доля вымысла, но и не думает обижаться. Иногда он даже сам спрашивает о школе, оторванность от одноклассников уже не причиняет ему такой боли, как прежде.

— Ох и требования сейчас на вступительных, ох и требования, — повторяет Эстер. — С ума сойти можно, старик. Подожди, через три года полкласса будет набиваться к тебе в ученики, серьезно.

— Ко мне? Брось хохмить.

— А что, автомеханик теперь самая престижная профессия. Назови, если знаешь, лучшую.

— Послушай, Эстер…

— Нет, это ты послушай. Что может быть лучше? Наши бедные мальчики, куда им податься после гимназии? Кстати, может, и мне что-нибудь присоветуешь?

— Шутишь? — сдавленным от волнения голосом бормочет он.

— Какие шутки, — протестует Эстер. — В этом году у меня средний балл будет три и восемь, самое большее — четыре.

— Шутишь? — повторяет Подросток. — Ты же всегда была у нас маяком.

— Всегда! А теперь вот завал с математикой, с физикой — тоже. Да и психолог наш от меня не в восторге. Разве я тебе не говорила?

— Нет, — пугается он. — Не говорила.

— Это лишнее доказательство, какая я стала тупица.

— Не шути так.

— Оскорбляю святыню, хочешь сказать?

— Эстер!

Девчонка тяжко вздыхает:

— Хорошо, хорошо. Только это не шутка, старик, чем угодно тебе поклянусь, хоть дырявыми панталонами бабки Мари. Будь спокоен, я не шучу.

В этом вся Эстер, радостно думает Подросток, вся Эстер.

— Алло, алло! — слышит он. — Ты что, мух там считаешь? Чего скис?

— Я не скис. Изумляюсь, — отвечает Подросток. — В себя никак не приду.

— Лучше придумай какую-нибудь классную профессию, чтобы по мне была.

— Ладно, ладно, — соглашается он поспешно. — А вдруг ты еще подтянешься? Надеюсь, такой вариант ты не исключаешь.

— Не исключаю, старик. Может быть, кто-то и исключает, но только не я, уж будь уверен. Было бы странно, имея такую нахальную физиономию…

— Обожаю твою физиономию.

В трубке молчание.

— Алло, — робко говорит Подросток.

— Слышу, слышу. — За иронической ноткой в голосе Эстер как будто скрывается растерянность. — Днем, при встрече, ты бы этого мне не сказал!

— А вот и сказал бы!

— Ну, — восклицает она неуверенно и добавляет другим, уже радостным, насмешливым тоном: — Один хвалился — с горы свалился!

Подростку слышится в этом обидный намек, у него обрывается сердце, он молчит.

— Алло, — тихо говорит Эстер.

— Да? — откликается он.

— Я думала у тебя будут комментарии.

— Какие?

— Ну… например, что во мне погибла поэтесса или что-нибудь в этом духе.

Подросток облегченно вздыхает.

— Боюсь, что она в тебе не погибла. — Он смеется.

— Мерси. Это лучшее, что ты мог сказать мне на прощанье. — Девчонка вдруг переходит на шепот: — А теперь замолчи и вздохни три раза. Томно! Я тоже буду вздыхать. И знаешь что? Потом сразу кладем трубки. Молча. Если согласен, то начинай. Синхронно, ты понял?

Подросток покорно вздыхает полной грудью и слышит, как по проводам до него долетает невнятный, едва различимый шорох, будто сладким причудливым наваждением крадется от дома к дому, от человека к человеку теплый мартовский ветерок. Он счастлив.

Эстер о трех его соучениках никогда не спрашивает. Она их просто не замечает, смотрит сквозь них, как сквозь стекло. Подросток следует ее примеру: вдвоем все же другое дело. Свист, шиканье, пошлые замечания — что позволяет себе только Шишак — для них все равно что шум проезжающего автомобиля.

Эстер — отличная девчонка. Она наверняка поняла бы его былые страхи, но лучше о них не вспоминать. Во всяком случае, пока. Пока что не стоит. Может, когда-нибудь, через годы… может, через месяц-другой, он попробует ей рассказать. Но пока ни к чему. Нет, нет, нет. И даже потом, если он об этом заговорит, то, конечно, шутя. Когда-нибудь над его страхами можно будет посмеяться.