Петра Вернер - Неожиданный визит [Рассказы и повести писательниц ГДР]

— Нам бы столько материала, мы бы тогда…

— Ну что ты в этом понимаешь, мальчишка.

— Ну-ну, не очень, — предупредил Петер, — идем, ба! Ты теперь тоже плохой материал.

— Петер, умей держать себя в руках, — сказала за дверью бабушка, — без фрау Шнайдер нам не обойтись, кроме того, она женщина элегантная, блузки меняет каждый день, все они красивые и выглядят всегда как новые.

— Хороший человеческий материал, ба.

— Петер, прошу тебя!

Рассказать Фрэнки — тот ни за что не поверит, он уверен, что такого быть не может. Вот когда завтра придут и скажут: «Нет материала?» или: «На́ тебе материал!» — тут-то он и расскажет про Попугая, решено, как только кто-нибудь произнесет слово «материал», он будет тут как тут с этой историей. А не то старухи будут до конца своих дней отданы на произвол этого Попугая. Сам-то он, допустим, наверняка бы сходил на эту лекцию, так, для разнообразия. Но с какой стати они, эти старухи, должны делать то, что им неинтересно? Они ведь не в детском саду. Им уже больше ничего не нужно. Просто доживают свой век в ожидании фамильного склепа или чего там еще.

Вечером, как всегда по выходным, Петер пошел на дискотеку. Дым, ревущие динамики, смех, танцы, пиво. Как всегда. Петер вышел с девчонкой подышать свежим воздухом.

— Хорошо здесь, — сказал он.

— Только холодно. — Она прижалась к Петеру.

— Моя бабушка тоже уважает рок, особенно Элвиса.

— Слушай, Петер, ты что, вышел со мной, чтобы рассказать о своей бабуле?

Петер запустил руку ей под свитер.

— Мне надо рассказать тебе одну вещь, не поверишь. — Петер снова отстранился от девчонки, разговаривать он предпочитал со свободными руками, рассказ получался намного более красочным. — Представь себе, каждый день я ездил в дом престарелых, в общем, с моей бабушкой, которая…

— Какой же ты молодец, Great Петер, только мне здесь что-то слишком холодно. Чао.

Девчонка вернулась в клуб. Петер растерянно смотрел ей вслед. «Бестолковые бабы, — злился он, — слишком глупы для серьезного разговора, подавай им только какого-нибудь козла». Сунув руки в карманы брюк, он отправился домой, насвистывая громко и нарочито фальшиво.

В субботу мать разбудила Петера в семь, ему надо было вставать и везти бабушку в дом престарелых. Он ворчал, что еще ночь, однако знал, что матери лучше не перечить. В общем, бабушка была доставлена на место.

— Вот видишь, — говорила бабушка, — если бы я была в этом доме, ты мог бы еще поспать, а так я всем вам в тягость.

— Выбрось это из головы, ты теперь плохой человеческий материал. — И Петер снова громко засвистел, а бабушка стала тихонько подпевать. И оттого, что он так рано проснулся, ему вдруг стало очень весело.

Три старушки сидели на своей скамейке, он поприветствовал их как старых знакомых и подсел к ним.

— Ну, чем закончился вчерашний вечер? — спросил он дружелюбно. Вальцовщица Уши лукаво усмехнулась.

— Лично я заснула, — призналась она.

Глухая заговорила неожиданно громко:

— Фотографии вчера были такие красивые, в самом деле очень красивые, и краски чудесные, только я ничего не поняла — он так тихо говорил.

— Она кричит, будто мы все тут глухие. — Искусственная Челюсть виновато улыбнулась Петеру. — А мне не понравилось, эти высокие горы, от них кружится голова даже при взгляде на фотографии. Нет, это не для меня. Зато завтра прогулка на пароходе, вот это другое дело — выбраться на природу, лишний раз полюбоваться на солнце. — И она засмеялась всеми своими зубами.

Прогулка на пароходе. Петер поежился — сиди себе смирненько и покачивайся мимо берегов. Идти под парусом — вот это по нему, потягаться с ветром, даже если искупаешься разок, ничего страшного, а пароход — это не его стихия.

Уши рассказывала о путешествиях на пароходе, когда-то совершенных ею со своим семейством, давно, в лучшие времена. «Вот дает, — думал Петер, — нечего сказать, лучшие времена, как же, знаем: безработица, голод, десять марок в неделю — вот они, их золотые денечки, зато сейчас они окружены заботой, даже карманные деньги еще получают, им и беспокоиться-то не о чем, а все равно ворчат». Тут еще другая начала, Искусственная Челюсть, про то, как ее муж был моряк, ну, об этом уже как-то было, что качка ей всегда была особенно приятна — тебя покачивает, а ты засыпаешь.

— Вы всегда рассказываете одно и то же, фрау Войтович. — Уши неодобрительно покачала головой.

— Ваши истории мы тоже выучили наизусть, — буркнула Искусственная Челюсть, потом показала зубы и улыбнулась Петеру. — Тебе вот с нами не скучно. Мне бы такого внимательного внука, а то мой никогда не приходит, ему нужно все время плавать, каждый день, говорит моя дочь, и сама приходит так же редко.