Харуки Мураками - Ускользающая метафора

Под конец разговора Мариэ сообщила, что грудь у нее стала намного больше, чем раньше. Ей к тому времени уже исполнилось шестнадцать или около того. После того, как я съехал из того дома, мы с ней не виделись ни разу, только иногда перезванивались. У меня не возникало настроения побывать там еще раз, а никаких дел в тех местах у меня не было. Звонила всегда она.

— Конечно, объема пока недостает, но тем не менее выросла, — прошептала в трубку Мариэ, будто открывала мне великую тайну. Потребовалось какое-то время, прежде чем я догадался, что она рассказывает мне о размерах собственной груди. — Как и предсказывал Командор.

— Вот и славно, — ответил я. Подумывал спросить, не завела она себе бойфренда , но передумал и не стал.

Ее тетя Сёко Акигава по-прежнему встречалась с господином Мэнсики. Возник подходящий случай, и она призналась в этом Мариэ. Мол, они находятся в очень близких отношениях . А также добавила, что, вполне вероятно, в скором времени выйдет за него замуж.

«Если все так и выйдет, будешь жить с нами?» — спросила тетя.

Мариэ сделала вид, будто не услышала вопрос. Как она это постоянно делала.

— И как? Собираешься жить вместе с господином Мэнсики? — немного обеспокоенно спросил я у Мариэ.

— Думаю, что нет, — ответила она. А затем как бы добавила: — Хотя я сама не знаю.

Я сама не знаю?

— Я так понимаю, у тебя остались не самые лучшие воспоминания о том доме? — немного оторопев, спросил я.

— Ну, это дело прошлое. Тогда я еще была ребенком, а теперь воспринимается так, будто приключилось давным-давно. Но даже при этом я не представляю свою жизнь вдвоем с отцом.

Давным-давно?

Мне же казалось, будто все произошло буквально вчера. Я попробовал ей это сказать, но она ничего не ответила. Или она желает забыть о тех странных событиях, какие ей выпало испытать в том доме? Или, возможно, и на самом деле уже забыла? А может, с возрастом ей стал очень интересен человек по имени Мэнсики? Может, она начала улавливать в нем нечто особенное — то общее, что течет в их кровеносных сосудах?

— Мне очень хочется узнать, что в доме господина Мэнсики стало с той одеждой из гардероба, — сказала Мариэ.

— Да, точно — тебя же тянет к себе та комната.

— Потому что там одежда, которая меня уберегла, — сказала она. — Но все-таки я и сама пока не знаю. Поступлю в институт — возможно, стану жить где-то отдельно.

Я ответил, что так будет лучше всего.

— А что стало с тем склепом за кумирней? — спросил я.

— Ничего. Все по-прежнему, — ответила Мариэ. — После пожара синий полиэтиленовый тент так и остался на месте. Вскоре опадут листья — так вообще станет непонятно, что там был склеп.

На дне склепа так и лежит древняя погремушка. Вместе с фонариком, который я позаимствовал в палате Томохико Амады.

— Командора больше не видела? — спросил я.

— С тех пор ни разу не встречались. Теперь я и сама с трудом верю, что он взаправду был.

— Командор взаправду был, — подтвердил я. — Лучше этому верить.

Но я также понимал, что Мариэ будет понемногу забывать все это. Она вступает в пору юности, ее жизнь стремительно наполняется запутанными и важными для нее вещами. Скоро ей совсем не будет дела до каких-то непонятных идей и метафор .

Временами мне хочется узнать, что же стало с той фигуркой пингвина. Я отдал ее в уплату за переправу тому безлицему паромщику. Чтобы перебраться через реку со стремительным течением, я не мог поступить иначе. Оставалось уповать лишь на то, что этот маленький пингвин и теперь откуда-то — вероятно, курсируя между бытием и небытием, — продолжал оберегать Мариэ.

Я все еще не знаю, чей это ребенок — Муро . Можно выяснить, сделав анализ ДНК, но мне не хотелось узнавать результаты такого анализа. Вскоре что-нибудь произойдет, и однажды я это, возможно, узнаю. Придет тот день, когда станет очевидной правда о том, кто на самом деле ее отец. Однако сколько смысла в такой вот «правде»? Муро по закону мой ребенок, и я горячо люблю свою маленькую дочь. Обожаю с нею возиться, кем бы ни был иль не был ее биологический отец. Мне все равно — это все мелочи. От этого ничего не изменится.

Пока я в одиночестве скитался из города в город по Тохоку, я переспал с Юдзу во сне. Я пробрался в ее сон, и в результате она зачала, а через девять месяцев и несколько дней родила. Я предпочитаю считать именно так (пускай втихомолку и лично для себя). Отец этого ребенка — я как идея либо я как метафора. Подобно тому, как передо мной появился Командор, как вела во мраке Донна Анна, я сделал Юдзу беременной в другом — отдельном — мире.