Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Люсинда явно не была удивлена такому ответу, но все еще не отставала:

— А вы как думаете, мистер Норвингтон? Такое возможно? — она заглянула мне прямо в лицо и от этого я вздрогнул. Верил ли я теперь? Не думаю. Ведь смерть Кристен это вовсе не доказательство тому. Но врать снова, или же просто не договаривать, я не хотел. Я уже точно знал, что подобной ошибки больше не совершу. Хотя, кто знает, может быть все, что угодно. Но, по краней мере, учитывая то, что тогда на похоронах встреча с Люсиндой была последней, я не хотел давать себе шанс уйти от ответа. Слишком уж я много делал себе поблажек, хотя не заслуживал этого.

Наверное, даже я сам и заставил себя ответить миссис Пристли. И пусть это странно звучит, однако мне самому было интересно, что же я мог ответить на подобное.

— Возможно, — протянул я. Люсинда непонимающе взглянула на меня снова. Не знаю, что она подразумевала под моим ответом. То ли она сочла его как утвердительный, то ли поняла, что я сомневался. Но я не стал дожидаться других назойливых вопросов от женщины и быстрыми шагами поплелся домой, стараясь ни о чем не думать. Может, она звала меня еще, но я так и не обернулся, сославшись сам для себя на то, что игривый ветер сорвал все без исключения листья на деревьях и теперь принялся за людей. Именно из — за этого я больше никого и ничего не слышал.

17 октября 2009 года

Я заметила на глазах старика слезы. Правда, он явно пытался сделать все, чтобы я не увидела их. Мужчина, всхлипнув, с силой потер глаза, сняв очки.

Я молчала, всматриваясь в его лицо. Хотя, что я надеялась в нем увидеть?! Я и сама не знала. Мне просто, отчего — то хотелось смотреть на пожилого человека, сидящего рядом,

Вся эта история оставила в моей душе какой — то след, но я не могла понять, что именно он означает. То ли, этот след предзнаменовал ощущение свободы, то ли наоборот запрета. Действительно Кристен Раян была сильной девушкой. И она всего лишь за один день смогла забрать себе мое сердце. Она стала для меня неким идеалом настоящего человека. Кто может одолеть того, кто искренне верит? Ни кому это не под силу. И даже, если мисс Раян умерла от приступа, это вовсе не значит, что она перестала верить. Это лишь означает, что эта девушка сильнее, чем мы все. Она, конечно, могла бы отказаться от своих слов. Но судьбу мы не предсказываем. Она бы также умерла, но отрекаясь от веры в то, что она так долго и насыщенно рассказывала мистеру Норвингтону. И это бы совсем не отразилось, по крайней мере, на мне. Причем, никоим образом.

И пусть я совсем не знала Кристен Раян, но по услышанному я поняла, что таких людей, как она совсем не много. А это значит, что она действительно особенная.

Старик уже успокоился, но все же краснеющие глаза выдавали его эмоции, как бы он того ни хотел.

— Сэр, это удивительная история, — тихо произнесла я, но так и не удостоверилась в том, услышал ли он. Но я знала, что этот человек был знаком с Кристен и очень близко.

Мистер Норвингтон продолжал также сидеть на месте, поглаживая блокнот. Он не хотел произносить совершенно ничего. В таком состоянии я уже видела старика, когда наблюдала за ним издали. Тогда, он мне показался еще более жалостливым, чем сейчас. Все же теперь я видела, насколько силен душой и мистер Норвингтон, хотя я понимала, как ему нелегко теперь жить.

— Вы приходите сюда каждый день? — спросила еще раз я. И на этот раз мужчина явно услышал вопрос. Он чуть взглянул на меня, но затем снова опустил взгляд на блокнот.

— С тех самых пор, — вздохнул он — в это же время года.

На небе давно появились первые звезды. Именно на этом месте, в это же время Кристен когда — то была здесь. И видела его. Я не могу сказать, была ли это правдой или же болезнью, а может, выдумкой. И сказать, что я верила в то, во что верила мисс Раян, я тоже не могла.

Меня терзали сомнения по поводу всего. И будь я в парке днем, то с уверенностью могла бы сказать, что девушка была действительно обычной пациенткой психиатрической больницы. Но, от чего — то, ночью мысли становятся совсем другими. Да и люди тоже. Что на это влияет? Может, усталость, может темнота. А может мы в действительности такие, какие есть ночью? Со всеми нашими мыслями, со всеми нашими размышлениями о смысле жизни. А день лишь пугает нас. Заставляет нас быть такими, какими мы не являемся. На нас, непременно, влияет общество, а когда мы одни, мы ведь совсем другие. И иногда жаль, что такими нас никто не видит.