Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Я пытался. Она и слушать ничего не хочет, — говорю.

— А скрутить ее и зашвырнуть на заднее сиденье вы не пытались?

— Нет, Мейпс, не пытался, — говорю. — Закон запрещает похищать людей. Особенно если они у себя дома.

— И укрывать убийцу закон тоже запрещает, — говорит Мейпс. — О таком законе вы часом не слыхали?

Я ничего не ответил. Глядел, как Кэнди разговаривает с тетей Гло.

— Нечего сказать, славная из вас выйдет парочка, — говорит Мейпс.

— Не переходите на личности, — оборвал я его.

— А когда свадебка? — осклабился Мейпс.

— Не переходите на личности, Мейпс, договорились?

Он поглядел на меня и тяжко вздохнул. Видно, думал: что ж ты за мужик. И снова стал глядеть на Кэнди.

— Не знаю, жил или не жил Бо в прошлом, но кто точно живет в прошлом, так это она, — говорит Мейпс. — Она забрала себе в голову, что может вести себя так же, как ее папаша и вся их семейка полвека назад. Но те времена миновали. Ей не вызволить его из этой передряги.

— У вас, видно, на него зуб?

Мейпс хмыкнул.

— Попали пальцем в небо. Меня восхищает этот негр, лучше его я, пожалуй, редко кого встречал — как среди черных, так и среди белых. Но он убил человека — и из этой передряги ей его не вызволить. Будь у нее голова на плечах, она давным-давно отвезла бы его в тюрьму. Потому что, даже если не нагрянет Фикс, где гарантия, что не нагрянут другие? И они приедут не разговоры разговаривать. Но я так думаю, она этого не понимает.

И сверлит меня глазами — ожидает, что я скажу. А мне сказать нечего. Тут он перевел взгляд на дорогу и говорит:

— Ну что ж, вот и Герман подоспел.

По дороге медленно катил фургон. Миновал нас, остановился впереди Мейпсовой машины; следователь с помощником вышли не сразу — посидели в машине, поглядели на людей. А люди во дворе и на галерее в свою очередь поглядели на фургон.

Следователь вышел и, прежде чем пойти к Мейпсу, снова поглядел на народ. Он был низенький, гладковыбритый, очки в стальной оправе. Сильно за шестьдесят, если не все семьдесят. В полосатом полотняном пиджачке, соломенной шляпе, белой рубашке, при галстуке-бабочке горошком. Начищенные черные туфли запорошены пылью.

— Привет, Герман, — говорит Мейпс.

Но Герман не отозвался. Только поднял на Мейпса глаза — мне было видно, как его голубые глаза сквозь толстые линзы очков вопрошают Мейпса: объясни, мол, что тут творится. Мейпс перекатил леденец языком, кивнул помощнику Германа. И тот вслед за начальником поплелся к нам. Помощник — его звали Джордж — был куда моложе и крупнее следователя. Такой плешивый блондинистый парень.

— Привет, Джордж, — говорит Мейпс.

— Привет, Мейпс, — говорит Джордж.

Джордж посмотрел на Мейпса точно так же, как смотрел на него Герман. Они хотели, чтобы Мейпс им что-то сказал, думали: Мейпс обязан объяснить им, что здесь творится. А Мейпс отмалчивался. Глядел во двор, а оттуда все глядели на нас. Перекатил леденец языком и только тогда повернулся к Герману. А старикан Герман все не спускал с него глаз.

— Не пора ли тебе заняться делом, как по-твоему? — говорит ему Мейпс.

Герман подождал секунд десять, потом говорит:

— Правда твоя, Мейпс. — Еще секунд десять посмотрел на Мейпса, а потом и говорит Джорджу: — Неси сюда носилки и одеяло. — И пока Джордж доставал из фургона носилки и одеяло, Герман долго смотрел на Мейпса и только потом уж прошел во двор. А чуть погодя и мы с Мейпсом вернулись во двор.

— Сколько, по-твоему, часов прошло с тех пор, как его убили? — спрашивает у Германа Мейпс.

Герман, опустившись на одно колено, осматривал Бо. — Я так думаю, часа два, а то и три, — говорит Герман.

— Скорее, три, — говорит Мейпс. — Выходит, приблизительно в полдень, так?

— Я так думаю, в полдень, — говорит Герман.

— Я здесь пробыл полчаса, — говорит Мейпс. — Приехал примерно в полтретьего. Значит, они, вернее, она опередила меня на два с половиной часа.

— Что-что? — переспрашивает Герман.

— Сам с собою разговариваю, — говорит Мейпс.

Тут у Германа лопнуло терпение, и он на редкость проворно для своего возраста вскочил на ноги. Он едва доставал Мейпсу до груди. Мейпс был чуть не вдвое выше.

— Что за чертовщина, Мейпс, что тут происходит? — говорит Герман и приступается к Мейпсову животу. — Ты разговариваешь сам с собой, во дворе толкутся негры с дробовиками, а в траве лежит труп белого человека! Какого черта, я требую, чтобы ты мне объяснил, что здесь творится!

— Вам с Джорджем лучше увезти его в Байонну, — невозмутимо говорит Мейпс.