Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Это не поможет.

— Раньше помогало, — сказал Сэм Гайдри.

И опять все стихло. Потом заговорил Жюль Ренар — ласково, будто отец со своим ребенком. Он сказал девушке про письмо и что ее ни в чем не обвиняют. Ти-Боб много раз повторил — она ни в чем не виновна. И только это, только это заставило ее рассказать им о том, что произошло. Ида за стеной все слышала. Она присела на корточки, приложила ухо к щели и слышала каждое слово Мэри Агнес. Когда она кончила, Гайдри спросил:

— Я хочу знать одно — смотри, чтоб это была правда! — он тебя изнасиловал?

— Нет, сэр, — ответила Мэри Агнес. — Когда я с чемоданом проходила мимо него, он схватил меня и толкнул назад, я пролетела через всю комнату, стукнулась о стену и упала. Почти потеряла сознание, а потом увидела, как он стоит надо мной. Лицо у него было испуганное. Потом он повернулся и выбежал из комнаты. Я слышала, как меня звал Клэмп, хотела ответить, но не смогла. А когда опять пришла в себя, Ида уже укладывала меня в кровать. Но нет, сэр, этого он не сделал. Роберт был порядочным.

— Тогда почему же он взял да и сглупил так? — спросил Гайдри.

Ида рассказывала, что тут стало совсем тихо, а потом Жюль Ренар сказал Мэри Агнес, чтобы она никогда ни словом не обмолвилась про все это. И они хотят, чтобы она сейчас же отсюда уехала. Он спросил, есть ли у нее деньги. Она ответила, что немного есть. Он сказал, что хочет, чтоб она сейчас же уехала в Новый Орлеан, а потом постаралась как можно скорее уехать и оттуда. Он сказал, чтоб она никому, даже ему самому, не говорила, куда уедет потом. Потом он позвал Иду и велел ей найти кого-нибудь с машиной — все равно кого, ему безразлично, — отвезти девушку в Новый Орлеан, и отвезти сейчас же.

Жюль Ренар и Сэм Гайдри вернулись в большой дом и переговорили с Робертом и мисс Аммой Дин. Я не слышала, о чем они говорили, но на другой день газеты напечатали, что никто не может понять, почему молодой Роберт Семсон из Семсона, штат Луизиана, наложил на себя руки. Газеты писали, что, по всеобщему мнению, он был совершенно счастлив — через несколько недель была назначена его свадьба с красивой и образованной Джуди Мейджер из Байонны, штат Луизиана. Шериф Сэм Гайдри выясняет обстоятельства этого дела, писали газеты.

Приехал следователь и забрал тело Ти-Боба, когда я еще не ушла. Потом Жюль Ренар подвез меня домой. Когда он остановил машину возле моих ворот, я хотела было вылезти, но посмотрела на него еще раз.

— Вы хороший человек, мистер Ренар, — говорю.

— Потому что не дал им ее убить? — говорит он через плечо.

— Да, сэр.

— Мы уже были сегодня причиной одной смерти, — сказал он. Я сидела сзади и глядела на него, а он глядел на дождь. — Джимми прав, — сказал он. — Его убили мы все. Мы пытались заставить его жить по тем правилам, которые уготовили нам наши предки. Но только эти правила, Джейн, недостаточно стары.

— Я не понимаю, мистер Ренар.

— Когда-то в прошлом, Джейн, — говорит он, — давно, очень давно, мужчины, такие, как Роберт, могли любить таких женщин, как Мэри Агнес. Но затем каким-то образом возник свод правил, запрещающий это. По этим правилам пришлось жить мне, и Роберт жил по ним, и Кларенс Кейя. Кларенс Кейя велел жить по ним Джимми. И Джимми послушался. А Ти-Боб послушаться не мог. Вот почему мы избавились от него. Мы все — я, ты, эта девушка. Мы все.

— Погодите, — говорю, — и я?

А он глядит на меня через плечо.

— И ты, Джейн, — сказал он.

— Ну хорошо, пусть и я, — говорю. — Хоть и не понимаю этого, но пусть и я. Но она-то? По-вашему, значит, она его заманивала, а под конец отступила?

— Нет, это не так было, — говорит он. — Если и заманивала, то секунду. А может, и меньше. И даже в эту секунду она была не властна над собой.

— Кто вам про это сказал?

— Никто, — говорит он. — Скажи она это, и Гайдри упрятал бы ее за решетку до конца ее дней. Если бы Ти-Боб хотя бы намекнул на это в письме, Роберт не стал бы ждать, пока Гайдри посадит ее в тюрьму, и своими руками свернул бы ей шею. Никто мне ничего не говорил, но это было так. Можешь мне поверить: это было так… Он пришел к ней и открыл ей душу. Он хотел сесть с ней в машину, увезти ее отсюда и больше никогда не видеть никого из нас. Во всем мире ему была нужна только она. Но вместо того чтобы броситься к нему в объятия, она сказала то же, что перед этим говорил Джимми Кейя: она черная, а он белый и между ними не может быть ничего. Этого он понять не мог. Он думал, что любовь сильнее капли африканской крови. Но она-то знала, она знала эти правила. Она была старше его лишь на несколько лет, но на сотни лет мудрее. Но что бы она ни говорила, он повторял, что главное — это любовь. Она замолчала, взяла чемодан и пошла к двери. Вот тогда-то он схватил ее и отшвырнул. Из-за тяжелого чемодана она потеряла равновесие и ударилась о стену. И увидела, что он наклоняется над ней. Чтобы отнести в машину? Чтобы задушить? Чтобы изнасиловать? Этого я не знаю. Но, наклонившись, он увидел в ее лице что-то новое. (Нет, об этом он не написал, не то Роберт кинулся бы сюда и убил ее. А если бы про это сказала она, Гайдри навсегда упрятал бы ее за решетку). Когда он наклонился, она позвала его к себе. Потому что…