Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Ну так перешагни через меня и сделай это, Роберт, — говорит Жюль Ренар. — А я обвиню тебя в убийстве, и это так же точно, как то, что я родился на этот свет, чтобы умереть. Да, я стоял рядом с тобой, когда ты венчался с Аммой Дин. Да, я крестил Роберта. Да, я нес гроб мистера Поля и гроб Кларенса. Но не думай, я не промолчу! Я прямо скажу Гайдри, что это рассчитанное, хладнокровное убийство. А если Гайдри ничего не предпримет, я обращусь куда-нибудь еще. И я расскажу о письме, Роберт.

Роберт знал, что Жюль так и сделает. Он стоял и смотрел на него. Нет, он не думал выгнать его вон. Роберт не посмел бы выгнать Жюля Ренара. Жюль Ренар не был в родстве с ними, но он был тут как второй отец. Он приезжал в этот дом всю свою жизнь, и Роберт знал это. И даже когда он чувствовал, что должен отплатить за смерть Ти-Боба, он понимал, что не перешагнет через Жюля Ренара. Он поглядел на мисс Амму Дин. Он сделает то, что скажет она. Но она сидела, низко опустив голову. Словно она даже не слышала их. Роберт быстро повернулся и отошел к окну. Он стоял там и глядел на дождь.

Жюль Ренар поглядел на Джимми Кейя.

— Уходи, — сказал он. — Ты оскверняешь здесь воздух.

Джимми поглядел на Роберта.

— Мистер Роберт! — сказал он.

Роберт смотрел в окно.

— Мисс Амма Дин! — сказал он. Но она продолжала сидеть, низко опустив голову. — Мисс Амма Дин, я любил Роберта. Бог свидетель, я любил Роберта.

Но она не подняла головы. Он снова поглядел на Роберта, но Роберт все еще смотрел в окно. Он поглядел на простыню, накрывавшую Ти-Боба. Он положил руку на плечо Ти-Боба и потом пошел к двери. Жюль Ренар схватил его за шиворот и вытолкнул в прихожую.

— Ты расскажешь мне, что произошло сегодня. Или расскажешь это Гайдри, — сказал он.

Он держал его одной рукой, а другой ударил по лицу и подтолкнул к стулу. Джимми Кейя сел, закрыл лицо руками и заплакал.

— Принеси стул, — сказал Жюль мне.

Я принесла ему стул. Он сел напротив Джимми Кейя.

— Ну? — сказал он.

— Я ничего ему не говорил, — сказал Джимми Кейя плача.

— Ничего? — сказал Жюль.

Джимми Кейя плакал, но больше ничего не говорил. Жюль снова схватил его за шиворот.

— Только о правилах, — сказал Джимми и отпрянул от поднятой руки Жюля.

Жюль отпустил его.

— Объясни эти правила мне, — сказал он.

— Что она предназначена для его удовольствия, но и только.

— Ты сказал ему больше. Много больше. И ты все это скажешь мне или же Гайдри. Итак?

— Не я его убил, — сказал Джимми Кейя. — Мы все его убили.

— Это уже ближе к истине, — сказал Жюль.

— Роберт был мой друг, — сказал Джимми Кейя. — Я любил его. Я любил Роберта. — Он смотрел на Жюля и плакал. — Я любил Роберта. Неужели вы ничего не понимаете? Я любил его.

— Мне или Гайдри? — сказал Жюль.

— Я сказал ему только то, что мой отец говорил мне. Что отец моего отца говорил ему. Что мистер Поль говорил мистеру Роберту. Что говорил мистеру Полю его отец. Что и вам говорил ваш отец. Только о тех правилах, которым мы следовали с тех пор, как живем здесь.

— Все это так, — сказал Жюль. — Но что ты сказал Роберту сегодня? Или ты ждешь Гайдри? Не забывай, Гайдри не шутит. И сейчас он у меня в долгу, в большом, большом долгу.

— Роберт был мой лучший, мой единственный друг, — сказал Джимми Кейя.

— Что ж, значит, ты хочешь говорить с Гайдри, — сказал Жюль. — Но имей в виду, в письме твое имя упоминается часто.

Роберт вышел из библиотеки и кивнул мне, чтобы я пошла туда. Когда я вошла, мисс Амма Дин встала и подошла к Ти-Бобу. Потом она опустилась на колени рядом с его креслом. Я встала на колени рядом и молилась про себя.

Скоро после этого приехал Сэм Гайдри — высокий, худой, в костюме из синей саржи и в плаще. Плащ был мокрый и поблескивал на свету. Гайдри вошел тихо, со шляпой в руке. Мисс Амма Дин уже опять сидела в кресле, а я — напротив нее. Гайдри поговорил с мисс Аммой Дин, а потом откинул простыню и посмотрел на Ти-Боба. Две-три секунды смотрел и снова закрыл лицо простыней. Когда он увидел на полу нож для разрезания писем, то посмотрел на меня. Лицо у него было суровое, даже жестокое. Он не спрашивал, он требовал, чтобы вы отвечали. Я просто стала смотреть на пол. Гайдри взял листок бумаги и поднял нож, а потом завернул его в носовой платок, спрятал в карман и вышел. Я слышала, как он говорил с Жюлем. Потом он сказал: "Ну?"

Сэм Гайдри на белых и на черных глядел по-разному, но на Джимми Кейя он, должно быть, поглядел, точно тот был черным, потому что Джимми как начал говорить, так и не мог остановиться. Когда они его дослушали, то сказали, чтоб он ехал домой. А потом Жюль и Сэм Гайдри пошли в поселок, чтобы поговорить с Мэри Агнес. С ней все еще сидела Ида. Они велели Иде уйти в мою комнату, пока они будут задавать девушке вопросы. Ида говорила потом, что могла бы и не уходить — в стенах такие щели, что она и так все слышала. Она говорила, что когда услышала про Ти-Боба, то рот себе зажала, чтоб не закричать. Но Мэри Агнес молчала. Во всяком случае, Ида ничего не услышала. Ида говорила: когда Сэм Гайдри предупредил, что ее жизнь зависит от ее ответов, она все равно молчала. Он сказал, что он не собирается ее упрашивать: у него есть способы развязать ей язык. А она опять молчит. Ида говорила, что тут все стихло и она не могла понять, что они делают. Она не слышала никакой возни — значит, Мэри Агнес они не тронули. Может, они просто ждали, когда она заговорит. Ну, Ида тоже ждала. Потом она услышала звук пощечины и услышала, как Жюль Ренар сказал: