Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

Я говорю:

— На кухне.

В другой раз она бы спросила, а что на кухне, но тут ни слова не сказала и пошла так быстро, что я за ней не поспела.

Слышу, Жюль говорит:

— Дверь все еще заперта?

Кажется, она не ответила. Когда я вошла, она смотрела на Клэмпа. Клэмп стоял, и вода стекала с его плаща на пол. Он старался загородить лужи, но, куда бы он ни ступал, натекали новые. Она не спросила, зачем он пришел: она знала, о чем он пришел сказать. Она хотела вернуться в комнаты, но ей навстречу шел Роберт. Они посмотрели друг на друга, а потом он подошел к двери и посмотрел на Клэмпа. А Клэмп все старается загородить лужи.

— Заставь его выйти, — говорит Жюль Роберту.

Роберт не посмотрел на него, он все смотрел на Клэмпа. Но ничего не говорил. Будто хотел сам во всем разобраться. Потом он кинулся в комнаты. И мисс Амма Дин за ним. Еще в прихожей она начала звать:

— Роберт! Роберт! Роберт!

Я пошла было за своим пальто, но Жюль меня опять остановил:

— Ты там ничем помочь не можешь. А кто-нибудь увидит, что ты ушла, сообразят, что случилось, и уж тогда всему конец.

— С ней там кто-нибудь есть? — спросила я у Клэмпа.

— Ида.

— Кто еще знает?

— Джо и их дети, — говорит.

— Больше никто?

— Никто, мэм.

Мы слышали, как Роберт колотит в дверь библиотеки и зовет Ти-Боба. Потом мы услышали, что он колотит все сильнее и ругается. Потом на секунду все стихало — он слушал. И тут мы слышали, как мисс Амма Дин зовет Роберта.

— Сходи за топором, — говорит Жюль Клэмпу. — А ты сиди здесь, — говорит он Этель. — Начнешь кричать, и уж тогда всему конец. И ты тоже, — говорит он мне. — Сходи за топором, — говорит он Клэмпу. — Сядь где-нибудь в углу, — говорит он Этель. — Только не выходи отсюда.

Он вышел из кухни, тяжело дыша. Не успел он дойти до прихожей, как Этель и Клэмп выскочили во двор и бросились домой. Я собралась было за ними, чтоб присмотреть за Мэри Агнес. Но Клэмп сказал, что там Ида, и я решила, что она сделает все, что я бы сделала, может, лучше меня.

Я пошла во двор за топором. Дождь все еще лил, и, когда я вернулась, мое платье и платок насквозь промокли. В прихожей я услышала, что Роберт бьет в дверь плечом. Когда Жюль увидел у меня топор, он уж, видно, сообразил, что случилось, взял его у меня и передал Роберту. Роберт взмахнул топором, и все попятились. Он замахнулся не обухом, чтоб вышибить дверь, а острием и начал ее рубить. Чуть ударит, а вода с топора брызгами летит на тех, кто стоит сзади, и они пятились все дальше и дальше. От этих ударов гром стоял по всему старому дому. На всех стенах подпрыгивали портреты старых хозяев. Одно зеркало сорвалось, и осколки разлетелись по всему полу. Женщины вскрикивали. Джуди Мейджер чуть не свалила отца, кинувшись к нему на грудь. Но Роберт все рубил. А мисс Амма Дин чуть в стороне стучала в стену и звала Ти-Боба, но так тихо, что и сама навряд ли слышала. А Роберт все рубил топором. А лицо как каменное — ни печали, ни страха, ни беспокойства. А я думала: "Господи, господи, господи! Чего же ждать, чтоб этот человек переменился? Разве он не понимает, что там за дверью его сын? Разве не знает, что увидит, когда дверь откроется?"

Роберт прорубил дыру, чтобы просунуть руку, и отпер дверь изнутри. Потом навалился плечом, чтобы сдвинуть вещи, которыми Ти-Боб подпер дверь. Ти-Боб сидел в кресле с высокой спинкой лицом к окну. Он сидел так, будто просто смотрел в окно. И тут кто-то закричал. Я посмотрела на пол и увидела кинжал. Нет, не кинжал, а нож для разрезания писем. Тот, которым Поль Семсон пользовался в Батон-Руже.

Роберт крикнул, чтоб женщины ушли, но никто не ушел, а все вошли в библиотеку — и я тоже. Потому-то я и увидела, что Жюль Ренар схватил со стола письмо и сунул в карман. И уж потом я не спускала с него глаз. Если в письме что-то плохое, думала я, он его сразу разорвет. Но Жюль не порвал его, а дождался, пока люди почти разошлись. Тогда он позвал мисс Амму Дин в другую комнату. Она прочла письмо и послала за Робертом. Теперь уже все посторонние ушли. Они уходили тихо, молча. А свои пальто и зонтики спрашивали шепотом. Даже машины выезжали со двора бесшумно. Через полчаса после того, как Роберт взломал дверь библиотеки, в доме остались только он сам, мисс Амма Дин, я и Жюль Ренар. Они были в другой комнате, а я в библиотеке — с Ти-Бобом. Мы накрыли его простыней. Посередине простыни было красное пятно величиной с блюдце. В комнате все так и было, как в ту минуту, когда мы его увидели. Даже кинжал — нож для разрезания писем — все еще лежал на полу.