Ирвин Уэлш - Резьба по живому

«Выставка, демонстрирующая произведения трех заключенных из Сохтонской тюрьмы в Эдинбурге, представляет ряд убедительных и впечатляющих работ, выполненных под попечительством и присмотром арт-терапевта Мелани Фрэнсис. Эта уроженка Калифорнии работает с особо опасными преступниками у себя на родине и считает, что миссия искусства в подобной среде заключается, „попросту говоря, в том, чтобы перенаправить энергию, а это, в свою очередь, ведет к пересмотру личного поведения и жизненных целей. Здесь так много самородков, у которых никогда не было возможности заблистать“.

Это касается в первую очередь рецидивиста Фрэнсиса Бегби. Его потрясающие портреты и скульптуры голливудских и британских телевизионных звезд, жестоко обезображенные, обращаются к нашему подсознательному желанию сначала создавать, а затем уничтожать знаменитостей…»

— Потом его бывшая, эта актриска, от которой он ходил налево, — Франко смеется, — она дофига заплатила за эту скульптуру. Так зародилось художественное направление «Злорадство». — В его тоне сквозит угрюмое презрение. — Приносите мне ваших знаменитостей. Я их почикаю, состарю, испохаблю, изображу, как у них принимают первые роды Фред и Розмари Уэст [3] Фредерик Уолтер Стивен Уэст (1941–1995) — британский серийный убийца, который сначала один, а потом со своей второй женой Розмари пытал и насиловал молодых женщин и девочек. . Искажу болью их симпатичные мордашки. Покажу всем, что они точно такие же, как мы.

— Не важно, откуда это взялось. — Джон Дик возвращает ему газетную вырезку. (Теперь Франко понимает, как Джон поднялся по службе, выкроив пространство для своих прогрессивных экспериментов. Его осторожная, располагающая манера — лишь фасад, за которым скрывается разрушительно острый ум. Люди всегда его недооценивают, а потом не могут взять в толк, как этот скромный улыбака неизменно добивается своего.) — Искусство стоит столько, сколько люди готовы за него платить. Ты попал в жилу. У тебя талант.

— Мой талант — увечить людей. Вот чему я давал выход — желанию увечить ближнего. — Франко подносит кофе к губам. Тот горячий и обжигает, поэтому Фрэнк дует. — Обществу пиздец, и я просто даю прибабаханным людям то, что им нужно. Я не самородок, а просто подмечаю слабости и извращенные желания в других.

— У всех у нас есть эти импульсы, но только слабаки и психи им потакают. — Джон Дик улыбается, поджав губы. — Другие сублимируют их в искусстве и бизнесе. И зарабатывают кучу денег. Ты просто одумался, научился немного себя контролировать и перешел в более прибыльный клуб.

— Ну, за самоконтроль и прибыльные клубы. — Фрэнк Бегби проворно поднимает свою чашку.

Джон Дик присоединяется к этому трезвому тосту, а потом смотрит на часы.

— Мне пора возвращаться на работу. Подбросить тебя куда-нибудь?

— Не, я малехо прошвырнусь к докам. Там стока всякого новья: океанский терминал, казино…

— Угу, — кивает Джон Дик, — в тех палестинах, конечно, все поменялось.

Свежие фрукты и овощи никогда не бывали такими уж свежими, потому что заказы обычно готовились накануне вечером. Я схватил коробку с надписью «Администрация Форт-порта, Литские доки, Джок Бегби». Дата на ярлыке напоминала 3 ноября, но почему-то размазалась, да и вообще читака из меня был еще тот. На самом деле там стояло 4 ноября, но я случайно погрузил его на курьерский велик.

Когда я добрался до доков, дешманские электронные часы, которые я купил на гаражке, показывали 16:20, но уже стемнело, моросило, и погодка была говняная, как обычно в Шотландии в это время года. Уже включили оранжевые натриевые лампы, и они отражались в мокрых тротуарах и мостовых. Первой странной неожиданностью стало то, что у ворот не было охранника — идиота Джона. Я свободно прокатился по тряской полоске брусчатки, а потом пересек железные рейки решетки от скота. Я крутил педали в полутьме, направляясь к нехилой кирпичной хибаре. Старый сухой док слабо освещали фонари. Подъехав ближе, я услыхал голоса — резкие и грозные в ночной тишине. Я остановился и осторожно слез с велика. Медленно, бесшумно толкнул его вперед и прислонил к стенке хибары. Сперва показалось, что голоса доносились изнутри, но потом я врубился, что они раздавались у входа.

Я прокрался вокруг хибары и увидел их: они стояли на краю дока. Красавчик Джонни — чуть поодаль от дедули Джока и двух других, Карми и Лоузи. Их слабо освещал фонарь, изо рта у них драконами вылетали клубы пара, а на брусчатку падали тени. Я заметил, что Джонни перепуган. Он протягивал руки и умолял: