Ирвин Уэлш - Резьба по живому

Мне надоел ширпотреб из серии «Настоящее преступление» — книжки, по которым я учился читать: в основном это была убогая меркантильная хренотень, написанная всратыми журналюгами, чтобы поразить детвору, и дебилами, у которых никогда яйца не расправятся. Я читал литературку посерьезнее. Философию и историю искусства. Биографии великих художников. Для общего развития, понятно, но и чтобы ее поразить.

Но кто она была такая? Она была хорошая и сильная, а я плохой и слабый. Это-то меня и убило. То, что я слабый. Мысль дурацкая: она шла вразрез со всеми моими представлениями о собственной персоне, вразрез с тем, каким я себя сознательно долгие годы лепил. Но разве сильный человек стал бы полжизни терпеть, чтоб его сажали под замок, как скотину?

Я был одним из самых слабых людей на планете. Мой контроль над чернушными импульсами стоял на нуле. Потому-то по мне тюряга всегда и плакала. Если какой-нибудь пиздливый говнюк раскрывал варежку, надо было угондошить его на месте, и я тут же вертался на нары. Выходит, все эти утырки полностью управляли моей судьбой. Это стало для меня первым большим прозрением: я был слабым, потому что не мог собой управлять. Мелани собой управляла. Чтобы находиться рядом с таким человеком, жить свободной жизнью, и не на съемной хате или по программе для тех, кто за чертой бедности, и даже не в пригороде, связанным по рукам и ногам пожизненными долгами, мне надо было освободить свой разум. Научиться управлять собой.

Так я ей и сказал.

Вчера вечером Франко вернулся к Элспет довольно рано и позвонил Мелани по американскому телефону. Батарея наконец разрядилась прямо посреди разговора. Он расстроился, потому что чувствовал: она как раз собиралась взять быка за рога. Труба из «Теско» — как будто родом из эпохи до трех крайних отсидок. Лежала у него на ладони, словно последний представитель вымирающего вида. Он включил зарядку в сеть и стал накачивать этот труп электричеством, проверяя, можно ли его реанимировать. По совету продавщицы Франко кинул на счет десять фунтов.

— Двадцати многовато будет, — серьезно сказала она.

Тогда он недоверчиво покачал головой. Но теперь понял, что она имела в виду: эта хрень вообще должна была развалиться на части, как только он выйдет из дверей супермаркета. Теперь надо не забыть купить переходник для штатовской зарядки. Он думал, что справился с джетлагом, но тот вдруг долбанул кувалдой по башке, так что Франко лег пораньше и заснул без задних ног.

Встав унылым утром, он готовит свой обычный завтрак — из продуктов, за которыми заскочил в «Уэйтроуз»: заменяет швейцарский сыр фетой, и на этот раз удается уломать сестру. Когда они рассаживаются вокруг кухонного стола — все, кроме Грега, который рано ушел на работу, — Элспет спрашивает:

— Ну и как Джун?

— Так же само. Тока еще жирнее, — отвечает он.

Джордж и Томас лыбятся, но под строгим взглядом Элспет серьезнеют.

— Она тебе говорила за приготовления к похоронам?

— Угу, но там ниче такого, кроме того, что мы и так не знаем: в пятницу, в два часа в Уорристоне, и оплачиваю все я.

— Ну это ж твой сын, — Элспет зыркает на него, — и у тебя есть бабло, а у нее нет.

— А я разве жалуюсь?

Элспет с сомнением смотрит на него, но видит, что мальчишки заинтересовались, и потому идет на попятный:

— Грег сказал, отпросится после обеда.

— Я ж ему сказал: не надо.

— Мы же родня, — заявляет она, с вызовом глядя на него. Никакой реакции: он просто уставился в тарелку.

— От интересно, а что бывает после смерти? — говорит Джордж.

«Нихуя, — думает Франко. — Просто перестаешь существовать, и всё». Открывает было рот, но, подумав, решает, что не ему об этом говорить.

— Поменьше болтай, — рявкает Элспет, — доедай лучше.

— Ну просто странно: прикиньте, мы никогда уже не увидим Шона, — говорит Джордж. — Никогда в жизни.

— Никто не знает, — вставляет Франко.

— Как думаешь, ты попадешь в ад или в рай? — спрашивает его Томас.

— Может, и туда и туда сразу, — говорит Франко. — Может, между ними есть типа такой переход и, когда тебе обрыднет в одном, можно для разнообразия сгонять в другой.

— Типа как на каникулы? — спрашивает Томас.

— Типа как автобус между терминалами аэропорта, — подсказывает Джордж.

— Угу. — Франко задумывается. — А чё такого? Если никто не знает, что происходит потом, может быть все, что мы себе представим, ну или, может, ничего вообще.