Мэгги О'Фаррелл - Исчезновение Эсме Леннокс

— Не знаю, — качает головой Айрис.

— Правда?

Она отпирает машину и садится за руль. Алекс опускается на пассажирское сиденье. Они смотрят, как мужчина подстригает траву на лужайках, как пожилые люди гуляют по тропинкам. Айрис думает об Эсме и Китти. И еще одна мысль не дает ей покоя.

— Я понятия не имела, — отрешенно произносит она. — Понятия не имела, что его жена… беременна. Я бы никогда…

Алекс откидывается на спинку сиденья и долго молча смотрит на Айрис.

— Бедная моя, — вздыхает он. — Не бойся, я тебе верю.

Они сидят в машине. Алекс берет ее за руку, и Айрис не сопротивляется.

— Тебе никогда не приходило в голову, что мы попусту тратим время? — тихо спрашивает он, по очереди гладя ее пальцы.

Айрис рассеянно смотрит на него, мысленно повторяя недавно услышанные слова. Я не брала. Я все знаю.

— Что ты сказал? — переспрашивает она.

— Я сказал, — почти шепотом говорит Алекс, заставляя Айрис ловить каждое слово, — что мы с тобой попусту тратим время. Ты и я. Тебе так не кажется?

У Айрис перехватывает дыхание. Она расправляет плечи и касается свободной рукой руля. Пожилой мужчина остановился в тени высокого дерева и запрокинул голову. Увидел птицу?.. Айрис пытается высвободить руку, но Алекс не дает.

— Для меня на всем свете всегда была только ты. Сама знаешь.

Айрис вырывает руку, выходит из машины и застывает, повернувшись к ней спиной и зажав ладонями уши.

Дверь у пассажирского сиденья со скрипом открывается, по гравию шуршат шаги. Алекс опирается одной рукой о крышу автомобиля, а другой вынимает из пачки сигарету.

— Чего ты испугалась, Айрис? — с улыбкой спрашивает он и щелкает зажигалкой.

Эсме держит подушку обеими руками. Наволочка из плотной ткани цвета бургундского вина туго набита поролоном. По краю подушка обшита золотистыми кисточками. Эсме переворачивает подушку раз, другой и опускает ее на диван, ставит аккуратно, туда же, откуда недавно взяла.

В комнате две женщины. Одна сидит, другая стоит.

Эсме медлит у окна.

Деревья покачиваются на ветру. Из-за облаков выходит солнце, и повсюду ложатся тени: под деревьями, под солнечными часами, под камнями у фонтана. Появляются тени и у Айрис с Алексом. Они стоят у машины и ссорятся; девушка сердито размахивает руками, и тень размахивает руками вместе с ней.

Эсме пятится, не сводя глаз с девушки и юноши. На женщину в комнате она не смотрит. Если вести себя правильно, то и думать о ней пока не придется. Если смотреть в другую сторону, то можно вообразить, что в комнате никого нет, и ничего не случилось. Как хорошо, что все стихло. Никто не шумит. Одна сидит, другая стоит. Только руки деть некуда. Эсме садится, изо всех сил сцепив пальцы: костяшки белеют, ногти розовеют, под кожей вздуваются жилы. Она смотрит в сторону.

За ее спиной, у кровати, с потолка свисает длинный красный шнур. Эсме увидела его, как только вошла в комнату. Она знает, что это. Если потянуть, где-то зазвенит звонок. Скоро она встанет. Сделает несколько шагов по ковру, глядя прямо перед собой, потому что больше не хочет ничего видеть, не хочет запоминать, и дернет за красный шнур. Вот только дождется, пока солнце скроется за облаками, на солнечных часах исчезнут стрелки, а на сад опустится тень.

— Ничего я не испугалась! — кричит Айрис. — Уж тебя я точно не боюсь!

— Я ничего такого и не говорил. — Он пожимает плечами. — Да, я вмешиваюсь в твою жизнь, потому что это касается и меня.

Айрис в ярости оглядывается. Что лучше: сесть в машину и уехать или швырнуть в Алекса пригоршню гравия из-под ног?

— Прекрати, — задыхаясь, просит она. — Перестань. Все кончилось… очень давно… мы были детьми, и…

— Нет.

— Да.

— Мы не были детьми. Но спорить я с тобой не буду. Мы выросли, правда? — Он усмехается и выпускает струйку дыма. — Есть только ты и я. И никто нам не нужен.

Айрис не знает, что ответить. В голове ни одной мысли. Пустота. Кто-то бежит по гравию, и Айрис встревоженно оглядывается. Санитарки в белых халатах с пейджерами в руках спешат к зданию. Айрис поднимает глаза на окна. От одного из них кто-то отступает в глубь комнаты.

— Видишь ли, — продолжает Алекс, — все потому…

— Тише, — прерывает она. — Эсме…

— Что?

— Эсме, — повторяет она и показывает на окно.

— Что с ней?

— Мне надо…

— Что?

— Надо… — начинает было она, и вдруг какая-то мысль, спрятанная в дальнем уголке, выбивается вперед, как лодка, отвязанная от причала.

Мой, только мой. Не выпускала. Фотография отца. Айрис подносит руку к губам.