И все же Айрис возвращается к истории Джейн и ее долгим прогулкам. Проглядывает записи за тысяча девятьсот сорок первый, тысяча девятьсот сороковой, тысяча девятьсот тридцать девятый, тысяча девятьсот тридцать восьмой. Вторая мировая война начинается и постепенно превращается лишь в вероятность, о которой размышляют люди. Мужчины еще дома, Гитлер — лишь имя в газетах, бомбежек, наступлений и концентрационных лагерей нет и в помине, за зимой следует осень, потом лето, потом весна. Апрель сменяется мартом, наступает февраль, а Айрис читает о ссорах, о невыглаженной одежде, о спорах с соседями, об истериках, о грязной посуде, об отказе от супружеских обязанностей или о слишком страстном их желании, о недостаточном или неправильном исполнении супружеского долга, о поиске удовольствий на стороне. О мужьях, доведенных до ручки, о родителях, не способных понять женщин, в которых превращаются их дочери, об отцах, которые снова и снова настаивают, что «она была такой милой крошкой». О дочерях, которые не желают слушать. О женах, которые однажды собирают чемодан и уходят из дома, а их выслеживают и возвращают.
И когда Айрис видит имя «Юфимия Леннокс», она чуть было не переворачивает страницу, потому что за долгие часы, проведенные за чтением, она совершенно забыла, ради чего все это затеяла. Она осторожно, подушечками пальцев, разглаживает старый листок с отчетом о приеме пациентки.
«Шестнадцати лет» — бросается ей в глаза. Затем: «Не желает стричь длинные волосы». Айрис читает документ от первого до последнего слова, затем возвращается к началу и перечитывает. В самом конце написано: «Родители сообщают: в платье матери танцевала перед зеркалом».
Айрис возвращается в магазин. Собака так прыгает от радости, словно они расстались не пару часов назад, а по меньшей мере неделю. Айрис включает компьютер. Проверяет электронную почту, открывает письмо от матери.
«Айрис, я все думаю о твоей бабушке, уже голову сломала, но никак не могу вспомнить, чтобы она когда-нибудь упоминала о сестре, — пишет Сейди. — Ты уверена, что здесь нет ошибки?»
«Это она, я точно знаю», — пишет Айрис и спрашивает мать о погоде в Брисбене.
Затем отвечает на несколько писем, некоторые удаляет, другие даже не смотрит, помечает в календаре даты аукционов и распродаж. Открывает файл бухгалтерского учета; вписывая в нужные клеточки слова «счет на оплату», «первый взнос» и «задолженность», она не может сосредоточиться, потому что уголком глаза как будто следит за происходящим в воображаемой комнате. Уже почти вечер, и девушка распускает длинные волосы. На ней платье не по размеру, явно велико, но это наряд изумительной красоты, шелковое платье, на которое она так долго смотрела с замиранием сердца и вот теперь надела. Юбка льнет к ногам, закручивается в такт шагам. Она поет и кружится по комнате. Трепещет, будто ветвь на ветру, ножки в одних чулках легко ступают по ковру. Она так поглощена музыкой и легким шелестом шелка, что не слышит шагов на лестнице, вообще ничего не слышит. И не знает, что скоро дверь распахнется, и они остановятся на пороге, глядя на нее. Она слышит музыку и наслаждается прикосновением шелка. Вот и все. Ее руки порхают в танце, будто птички.
С трудом натягивая плащ, Питер Ласдун пересекает парковку возле «Колдстоуна». С Ферт-оф-Форт резкими порывами налетает ветер. Одну руку доктор просовывает в рукав, однако второй ускользает, плащ выворачивается на ветру, и алая клетчатая подкладка развевается в солоноватом воздухе, будто флаг.
Едва ему удается подавить сопротивление плаща, как до ушей доносится чей-то голос — кто-то выкрикивает его имя. Доктор оборачивается лицом к ветру и видит женщину, торопливо к нему шагающую. Он не сразу вспоминает, где видел ее прежде. Это родственница Леннокс или Локхарт, или как там ее зовут, и с ней рядом огромная собака. Питер невольно отшатывается. Собак он не любит.
— Скажите, — произносит женщина, приблизившись, — что с ней теперь будет?
Питер вздыхает. Рабочий день окончен. Жена, наверное, сейчас открывает духовку, чтобы проверить, как там ужин. Аромат тушеного мяса и овощей наполняет кухню. Дети делают уроки — по крайней мере, он очень на это надеется. Ему бы ехать в своей машине по шоссе, а не стоять на ветру с этой женщиной.
— Вы не могли бы назначить встречу…
— У меня всего один вопрос, — улыбается женщина, приоткрывая прекрасно сохранившиеся зубы. — Я вас не задержу. Просто провожу до машины.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу