Дмитрий Пригов - Мысли

Это произведение можно вполне определить как серьезное и ответственное. Оно воспроизводит достаточно привычное для русского читателя смешение жанров семейного романа и романа идей, помещенного к тому же, в данном случае, внутри жанра романа в письмах. Надо заметить, что уже с первых страниц жанр писем становится тесен для автора, и он просто переходит к длинным повествованиям, формально распределяя его по письмам. Думается, что такой прием был необходим автору, чтобы не излагать от собственного лица многочисленные библейские, теологические, историософские и церковно-религиозные идеи, разработка которых выдает в авторе недюжинное знание предмета и неложное искреннее погружение в них. Однако это же предполагает и в читателе специальную заинтересованность в данном предмете и достаточную информированность. Роман весьма подробно касается почти всех актуальных для России XX века идей и проблем — лагеря, религия, генетика, поэты и их жены, народ и власть, спасение, церковь при советской власти, евреи. Идея памяти как спасения заставляет автора населять свое произведение бесчисленным количеством героев, поминая многочисленные детали и извивы их биографий, что придает роману порой вид труднопроходимой местности. Однако, видимо, в этой вязкости и есть основная прелесть для автора и его читателей. С самого начала романа заявлены фантасмагорические темы и развития линий сюжета, которые нарастают к концу. Одни из них вполне удачны. Другие, как, к примеру, некий вымышленный период советской власти, — на мой взгляд, выглядят неубедительно.

Несомненно, роман из разряда черных. В достаточно мрачные картины тяжелого детства нескольких героев, включая и эпизодических и главного, вплетены мотивы серьезного, неиронического сатанизма и некой популярной эзотерики (недаром неоднократно на страницах романа проскальзывает имя Мамлеева). Изобилует роман и неприятными, загадочными и необязательными смертями. Ну, в пределах легко просчитываемой задачи отобразить явление сатанизма и даже детского воплощения чуть ли не самого Сатаны в нашем мире это как бы вполне оправданно, хотя и немного напоминает сюжетные ходы голливудских фильмов на ту же тему.

В отличие от прямолинейного поп-письма, в данной вещи, наличествует, как непременный атрибут интеллектуального подхода к этой теме, непременное вплетение в сюжет снов, психиатрических лечебниц и видений. Но знание питерской культурной, полубогемной и алкогольной среды, ее персонажей и несомненная словесно-пластическая одаренность автора делает роман легко читаемым, почти с детективным азартом (кстати, кое-где ненавязчиво объявляются и черты жанра журналистского исследования).

На протяжении достаточно длинного плотного текста автор не позволяет себе ни единой стилистической слабости. При большом количестве откровенных нередуцированных эротических сцен роман читается как эмоционально приподнятое повествование о чистой любви, не сдобренное чрезмерной рефлексией и иронией, что чрезвычайно редко и даже странно в современной российской высокой литературе. Ненавязчивая детективная линия не берет на себя много внимания, только способствуя остроте переживания взаимоотношений главных героев. При этом антураж вполне современен: и нынешний сомнительный и опасный бизнес (в данном случае издательский), и смерть по интернету, и заезжая иностранка, и лесбийская пара. Несколько утомляют, правда, длинные, вполне профессиональные описания рыбной ловли и всей связанной с ней технологии (но это, может, просто исключительно личная реакция рецензента, очень далекого от подобного рода пристрастий), что смотрится просто реальной человеческой слабостью автора, несколько разбавляющие напряженный эмоционально-лирический тон повествования, что, может быть, и требуется в подобного рода текстах.

Приятная, мягкая и элегантная проза, выдающая в авторе вполне профессионального филолога. Как образ самого повествователя, так и <���характеры> немногочисленных героев удивительно обаятельны и достоверны. Их диапазон ограничен жанром лирического повествования от первого лица, но и не столь уж краток. Вполне привлекательно и с юмором описаны прабабка героя, рассказчица и фантазерка, знакомые иноземцы и среди них особенно главная героиня повествования заезжая немка. Забавен образ и самого героя в годы его школьного бытия, как и персонажи какого-то современного сибирского поселения, навещаемые героем и его решительной и социально- вменяемой спутницей-немкой. Небольшие жизненно-философские замечания и сентенции, рассыпанные по тексту, придают повести приятный аромат интеллигентской беседы за столиком в каком-нибудь небольшом открытом летнем кафе нынешней Москвы, с одновременным ощущением серьезности, точности, занимательности, но притом и какой-то, что ли, необязательности всего сказанного.