Дмитрий Пригов - Мысли

Первым и наиболее естественным предположением здесь было бы возникновение — взамен прежнего эмбрионального синкретизма — некоторых суверенных зон культурной деятельности (экономики, политики, социологии, философии и пр.). Понятно, что если процесс автономизации станет ощутимой реальностью, эти обладающие неотразимой привлекательностью зоны оттянут на себя наиболее активную часть публики, наиболее активных деятелей, прежде реализовавших себя в единой и неделимой зоне литературной и окололитературной деятельности. (В какой-то степени это становится заметным уже сегодня, когда многие литераторы начали увлекаться разного рода коммерческой, издательской и пр. деятельностью.) Эти же зоны неизбежно оттянут на себя и большую часть общественного внимания.

Понятно также, что они, эти наиболее болезненные и актуальные зоны, довольно быстро выработают как свой собственный язык описания происходящих вокруг общественных процессов, так и свои специфические средства коммуникации с окружающим их обществом. Поэтому полупрофессиональные попытки писателей соперничать с профессиональными деятелями этих зон будут неизбежно обречены на провал.

Что же касается собственно занимательных сторон литературы, до сих пор привлекавших читателя, то они, увы (или не увы), будут замещены все возрастающей активностью и разрастающейся в объеме сферы того, что принято называть массмедиа индустрией развлечения.

И это еще не все, при условии, надо помнить, реализации принятой нами на себя (за себя, но и за временно следующих нашим предположениям читателей) много раз уже помянутой российской иллюзии. Экономическая и идеологическая ориентация обновляющегося советского (в смысле постсоветского) общества на некий «идеальный» западный образец повлечет за собой, разумеется, неизбежную «американизацию» этого общества. А та, в свою очередь, не преминет транспортировать в него соответствующие структуры культурной жизни Америки (при всем естественном неразличении наиболее тонких и укрытых механизмов этой культуры — предположим, рессорных и адаптирующих — так разного рода академические гранты, премии, стипендии и т. п., реализация которых будет затруднена как по экономическим причинам, так и по причине трудности вживления в нашу жизнь принципов децентрализации, плюрализма и терпимости).

Впрочем, появление всех этих структур нового типа отнюдь не исключает существование и продолжающуюся скрытую упорную работу прежних глубинных структур и образований социокультурного менталитета (таких как, например, катастрофичность и тотальность в восприятии картины мира), которые подвергаются куда более медленным изменениям. Но в переходный период с его форсированностью темпов и методов и неразличением даже ближайших последствий именно они могут сыграть весьма и весьма ощутимую разрушительную роль, при условии отсутствия в обществе тех адаптирующих и пластифицирующих элементов, которые мы без труда обнаружили бы в любой другой органически развивающейся культуре.

Вот эта-то опасная своей двойственностью ситуация и может сделать из самой литературы и из фигуры писателя вместо прежнего предмета поклонения и почитания предмет насмешек, иронии и презрения.

Следующим естественным в наших прогнозах шагом было бы сравнение этой перспективы с ситуацией западной, где литература, как известно, уже достаточно давно не играет роли, сколько-нибудь сопоставимой с литературой нашей. Между тем в западном обществе всегда существовало определенное количество самых разнообразных ниш, дающих возможность художнику существовать в обществе с достаточной степенью экономической и социальной комфортности. Общество и сама структура культуры сохраняют и поддерживают деятелей культуры, даже при условии кажущейся сегодняшней их неактуальности. Причина понятна — стремление этой структуры поддержать свое многообразие, стабильность и допущение пускай непрямого, но опосредованного включения этих компонентов в общее функционирование культурного процесса в целом. Кроме того, она всегда все же оставляет за литературой некоторую обнадеживающую возможность вдруг неожиданно выйти из маргинальной области своего существования в действительно актуальную зону культуры.

Вполне убедительным подтверждением этому является судьба наших собственных сограждан, художников и писателей, довольно активно в последнее время отъезжающих «на гастроли» или на постоянное жительство на Запад и всякий раз изыскивающих для себя (среди и в числе безумного количества прочих, кстати, более приспособленных местных соискателей и претендентов) какие-то экономические ниши и лазейки.