Юлия Монакова - Над студёной водой

– Можно задать тебе очень личный вопрос? – помявшись, выдала Вера утром следующего дня, когда Никитку увели переодеваться и гримироваться для съёмок. Ася сразу же внутренне напряглась: она не любила таких предисловий. Как правило, за подобным вопросом следовало болезненное расковыривание старых ран. Вера была деликатна и ненавязчива, но, раз уж она решилась произнести «очень личное» – вряд ли имелись в виду невинные разговоры о погоде.

– Ну, попробуй… – ответила Ася осторожно.

– У вас с Сашей что-то есть? – видно было, что Вере тоже страшно неловко, однако сама Ася чуть не провалилась сквозь землю от стыда.

– Нет, – отозвалась она, поспешно отворачиваясь, чтобы скрыть пылающее лицо. – Совсем нет, а почему ты спрашиваешь?

– Извини, это совершенно не моё дело… – Вера виновато улыбнулась. – Просто мне показалось…

– Что показалось? – быстро спросила Ася. Неужели то неясное, смутное, неопределённое, что происходит между ней и Белецким, имеет вполне реальные очертания, если это замечают другие?

– Показалось, что вы оба относитесь друг к другу как-то… по-особенному, – ответила Вера. – Ты не думай, я ни в коем случае не осуждаю ни тебя, ни его, просто…

– Не за что осуждать, – перебила Ася, глубоко вздохнув. – Между нами ничего нет. Я не вру.

– Ну конечно, не врёшь, – Вера даже расстроилась, что могла обидеть её своими подозрениями. – Я же вас с ним ни в чём не обвиняю. Решила уточнить, только и всего…

– А почему тебе это пришло в голову? – спросила Ася. – По-моему, между нами не происходит ровным счётом ничего такого, что можно было бы расценить двусмысленно. Он общается со мной точно так же, как с остальными…

– А вот и нет! – горячо возразила Вера. – Я же вижу, что совсем иначе, чем с другими. Вот, допустим, со мной он шутит, смеётся, болтает обо всём подряд… А при твоём появлении у него даже взгляд меняется. Он… очень странно и необычно на тебя смотрит, особенно когда ты не видишь. Я не раз замечала.

Ася с трудом подавила порыв расцвести глупой счастливой улыбкой.

– Он… смотрит на меня?

– А то! – с жаром подтвердила Вера. – Постоянно пялится. Даже вот сегодня в столовой… Я поэтому и уточнила. Причём, знаешь… смотрит не банально, как мужчина на женщину – ну, там, с вожделением или восхищением… У него во взгляде какая-то печаль. Очень грустные у него глаза, когда он на тебя смотрит, вот! – сформулировала Вера. Ася не выдержала и расхохоталась.

– Может, человек от одного моего вида впадает в депрессию? Или я просто действую ему на нервы?

– Да нет, – Вера с досадой махнула рукой. – тут что-то другое. Заметь, он даже на «ты» с тобой никак перейти не может. Будто… робеет или боится обидеть. Он тебе, вообще-то, нравится?

– А кому не нравится Белецкий! – попыталась отшутиться Ася, но Вера не приняла этот шутливый тон.

– Я не об этом. Разумеется, как актёром и просто красивым мужчиной им невозможно не восхищаться. Но я говорю о чём-то большем.

– О большем и речи идти не может, – отрезала Ася. – Во-первых, он женат. Я тоже не вполне свободна. Завязывать кратковременную интрижку… нет уж, спасибо. А ничего иного всё равно больше не светит.

– Ну и ладно, ну и слава богу, – Вера с облегчением перевела дух. – Понимаешь, я поначалу даже как-то слегка расстроилась, очень уж стало жалко твоего Диму. Ты с такой любовью о нём рассказывала! Да и Саша без ума от своей жены. Поэтому и растерялась. Думаю – ну как так-то?!

– Собиралась вести среди нас разъяснительную работу? – засмеялась Ася. Вера даже отшатнулась от такого предположения.

– Что ты! Ему я вообще… ни намёком, ни словом. Надеюсь, ты тоже меня не выдашь. То-то он посмеётся надо мной за такие дикие идеи!

«Не такие уж, к сожалению, и дикие», – подумала Ася, но вслух, понятное дело, говорить этого не стала.

Никитка оказался прирождённым артистом. Вернее, не так: он не просто изображал кого-то, играя роль, а полностью вживался в образ своего персонажа. Впрочем, возможно, по малолетству Никитка ещё не слишком различал, где проходит грань между съёмками и реальной жизнью, и потому воспринимал всё, происходящее на съёмочной площадке, слишком серьёзно…

Когда цыганка Настя, принимая из рук деревенского мальчишки нехитрое угощение, молча заплакала от переполняющего её чувства благодарности, он тоже начал всхлипывать, а потом осторожно погладил ладошками её лицо, утирая слёзы, словно уговаривая успокоиться. Этого не было прописано в сценарии, но смотрелось так пронзительно, что решили не резать этот эпизод, а оставить целиком – так, как есть.