Юлия Монакова - Над студёной водой

– Заткнись! – проревел он, наливаясь яростью. Его руки, сжимающие ружьё, дрожали. – Заткнись, заткнись!!!

В этот миг Димка тенью метнулся из подпола к Илье и бесшумно прыгнул ему на спину, захватом спереди опуская его руки с ружьём вниз. Лесничий растерялся на миг, но очень быстро сориентировался – откуда только силы и сноровка взялись! Вывернувшись из Димкиных недружеских объятий, он попытался оттолкнуть его и одновременно высвободить руки, всё ещё крепко сжимающие ружьё. Сцепившись, они вдвоём упали на пол. Сестра Ильи, заслышав шум наверху, привычно запричитала и завыла из своего подвала. Стас тем временем схватил топор и примеривался, чтобы стукнуть Илью обухом и обезоружить.

А через секунду прогремел выстрел.

Он эхом прокатился по тайге, вспугнув птиц и зверей, а затем наступила абсолютная тишина. Даже сестра Ильи замерла в страхе и больше не издавала ни звука.

– Димка!.. – закричал Стас, бросаясь к двум распластанным фигурам, по инерции всё ещё крепко стискивающим друг друга.

На деревянном полу медленно расплывалась лужица крови.

– Папа, папа! Папа-а-а!!! – раздался истошный вопль среди ночи.

Неля подскочила на кровати, как ошпаренная, не сразу сообразив, что происходит. Она решила, что у неё начались слуховые галлюцинации.

Очевидно, Матвей увидел какой-то дурной сон. Он захлёбывался плачем, трясся от страха и громко кричал, широко разевая ротик:

– Па-а-апа-а-а!!!

Она бросилась к его кроватке, спотыкаясь и чуть не падая на бегу, и сама тряслась, будто в лихорадке.

– Что ты сказал, сынок? – выговорила она, не веря своим ушам.

– Папа, папа, папа! – продолжал без остановки кричать малыш. Он никак не мог успокоиться – даже после того, как Неля усадила его на колени, крепко прижала к себе и обняла. Её колотила крупная дрожь, а по щекам непрерывным ручьём бежали слёзы. Дикая радость от того, что сын наконец-то заговорил, смешивалась с животным страхом за мужа.

Она схватила Матвея на руки и бросилась с ним к своей кровати, где под подушкой остался лежать мобильный телефон. Однако при попытке набрать номер Стаса она услышала лишь бесстрастное: «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Звонок раздался около шести часов утра.

Ася, не сомкнувшая глаз всю ночь, тут же схватилась за телефон в надежде, что это звонит Димка, от которого не было ни слуху, ни духу уже бог знает сколько времени. Однако номер оказался ей незнаком.

– Анастасия Безрукова? – услышала она в трубке мужской голос.

– Да, а кто это? – быстро спросила она.

– Я по поводу вашего мужа звоню. Ведь Дмитрий Лосев – ваш супруг, правильно?

– Да, да, это мой муж! Где он, что с ним? – закричала Ася, стискивая трубку так, что побелели пальцы. Ей казалось, что сердце сейчас пробьёт грудную клетку. – Что с ним случилось?! Да не тяните же, мать вашу!..

– Вы только не волнуйтесь, – осторожно сказал голос. – Постарайтесь взять себя в руки…

Что он говорил дальше – она уже не слышала. Пальцы её вдруг ослабли, разжимаясь и роняя телефон, а затем, потеряв сознание, Ася и сама рухнула на пол.

Месяц спустя

Клиника кардиохирургии, в которой прооперировали Белецкого, трепетно блюла свою репутацию. Это было частное закрытое заведение, попасть в которое могли лишь избранные – политики, актёры, певцы и другие знаменитости. Пациентам после операции требовался абсолютный покой, и руководство клиники обеспечивало его в полной мере. Никаких ушлых журналистов, бесконечной череды посетителей и даже просто контактов с любопытными пациентами. Каждому предоставлялась индивидуальная палата, в которую был вхож только медперсонал и близкие родственники – из тех, кого пациент сам пожелает принять.

На необходимости аортокоронарного шунтирования настояла жена. Она видела, каким Белецкий вернулся со съёмок – из него как будто выжали все соки. И он ещё собирался продолжать работать, не расставаясь при этом с нитроглицерином. Галинка страшно опасалась повторного инфаркта. Она и уговорила его на операцию.

– Будь же разумным! – убеждала она мужа. – Ты думаешь, что здоровье дано нам раз и навсегда? У тебя уже был один сердечный приступ – повезло, что всё обошлось. Но в случае его повторения… боюсь, всё может закончиться не так хорошо, – её тёмные глаза расширились от ужаса. – Саша, если с тобой что-нибудь случится… я же просто умру. В ту же секунду. Не думаешь о себе – хотя бы обо мне подумай!