Эдуард Овечкин - Норд, норд и немного вест

Мы с ракетчиком Серёгой висели вечером на ограждении командирского мостика носами вниз и курили «в кулаки»: мне хотелось спать, а Серёге — сдать устройство ГТЗА. «В кулаки» — это такой специальный профессиональный приём, когда ты привыкаешь к тому, что с неба почти всегда что-то сыпется: то снег, то дождь, то мокрый ветер. Мокрый ветер почти всегда. Дождик шелестел по спинам и капюшонам альпаков, я смотрел на капли, текущие в головокружительный и почти не видный в темноте низ, а Серёга что-то ожесточённо рассказывал, рисуя пальцем схемы на мокрой резине. Серёга, конечно, путался в деталях и некоторых связях. Начал он бодренько, но быстро заблудился и ушёл куда-то в доисторические пустоши, периодически возвращая себя к теме волшебным приёмом построения логических цепей «ну и вот». Хотя, в целом, уже то, что ракетчик знает, что винты стоят не за восьмым отсеком, а за шестнадцатым, я считал безусловным своим педагогическим подвигом. Я, конечно, догадывался, что вопросом про фенестрон уложу Серёгу на обе лопатки, но делать этого не планировал — с Серёгой мы уже успели подружиться, а дружба, ребята, она важнее всяких там хитрых устройств.

— Знаешь, Серёга, что мне кажется подозрительным?

— Что?

— То, что ты, по ходу, сдашь зачёты по устройству корабля раньше, чем механические лейтенанты.

— Ну дык. Я же умный!

— Это-то понятно, но боюсь, что Антоныч не оценит нашего с тобой учебного рвения.

А вообще вся эта история с Антоныча и началась. Группу лейтенантов, прибывших для службы в экипаж, распределили по наставникам для приёма у них вагона и маленькой тележки зачётов: по специальности, по устройству корабля, по устройству своего отсека и по допуску к несению дежурно-вахтенной службы. По устройству корабля всех лейтенантов старпом приписал к механику. Не хуй мне делать на старости лет, сказал механик и перепоручил всех лейтенантов командиру дивизиона живучести. Не хуй мне делать на старости лет — подумал, но не сказал вслух командир дивизиона живучести и перепоручил лейтенантов командирам групп.

— Вот ты, Эдуард, чем, например, сейчас занимаешься?

— Я?

— Ты.

— Ну как. Матчасть, учёба, личностный рост — всё вот это вот.

— То есть, как всегда, ничем?

— Ноги этого несправедливого мифа растут из вашей трюмной зависти. Если я всё вовремя чиню и у меня всё работает, то это отнюдь не означает, что я ничего не делаю и…

— Слушай, давай потом я твой плач киповский выслушаю, а сейчас вот тебе мой командирский указ: берёшь себе в подопечные новёхонького, с пылу с жару, ракетного лейтенанта и учишь его матчасти до полного изнеможения чувств! Лейтенант просто подарок судьбы: из Питера, кончил в училище имени Попова, папа капраз в штабе ВМФ, семья такая интеллигентная, что мама не горюй! От сердца тебе его отрываю, по блату, можно сказать, и от огромной моей к тебе любви и уважения. Цени. Ценишь?

Ну что тут скажешь? Надо идти распечатывать зачётный лист по устройству и знакомиться: не могу же я учить абсолютно незнакомого мне человека. Один на семьдесят человек компьютер был, естественно, занят, в этот раз первым дивизионом.

— Эй, кто там у руля! — крикнул я через спины и звуки выстрелов в сторону монитора. — Распечатайте мне зачётный лист по устройству корабля, и тогда я от вас отстану!

Лист (три листа А4 с двух сторон) распечатали и, подписав его, я отправился искать нового ракетоса. Искать не в том смысле, что я не знал, где он находится, а в том, что свежий офицер на корабле всегда чувствует себя немного потерянным и ждёт, когда его кто-нибудь найдёт. Ну и я не знал, где он находится, это тоже, да.

Серёга сидел в каюте, смотрел на флажок группы «Король и шут» и делал вид, что держится бодрячком.

— Ну что ты, — говорю, — осваиваешься помаленьку? Как тут тебе у нас по первым впечатлениям? Как вообще жизнь? Служить собираешься или как? Не обижает ли кто? Ладно, вот тебе зачётный лист, я теперь твой временный босс по устройству корабля, живу в Гарлеме, рядом с дустом.

И довольный своей чуткостью и душевностью вышел.

— Нормально, — донеслось мне вслед, — осваиваюсь помаленьку…

А, чорт, точно, надо же было ответы на вопросы послушать!

Не сразу, но к зачётному листу Серёга приступил — оно и понятно, что не сразу, там же русских слов процентов тридцать, а остальное — аббревиатуры, которые выпускнику пассажирского училища и в кошмарном сне не снились. Опять же, лист по специальности ещё — тут же надо лавировать, лавировать и вылавировать, чтоб и на ёлку влезть и конечностей не оцарапать.