Эдуард Овечкин - Норд, норд и немного вест

— Слушай, — прошептал Толик, — думаю погрузочный сейчас открывать не стоит.

— Абсолютно с вами согласен, коллега! Понесём через рубочный — так меньше шума будет.

— Потом на чай ко мне, пусть там твои сами несут.

— Ну Толя…

— Ну Миша…

— Ну ладно.

Влезть в люк вдвоём с компрессором не получалось — решили поднимать сверху верёвкой.

— Паша. Что это?

— Михал Юрич, ну как. Верёвка. Вы же сами приказывали.

— Это — верёвка? Паша, у шиншиллы хуй толще, чем этот шнурок!

— Михал Юрич! Лично плёл! Она, вы не смотрите, что с виду, а так на ней весь этот пароход утащить можно!

— Паша, блядь…

— Михал Юрич…

Компрессор опутали и обвязали, но в люк поддерживать его сажать никого не стали (техника безопасности называется), а тянули сверху втроём (больше вокруг люка не вмещалось). Миша стоял внизу, сбоку от люка, и молился (блядьсукасукасукаблядьблядьблядьнупожалуйста) — компрессор вылезал из нутра рывками, бумкаясь то о трап, то о манометры, то о стенки люка. И главное, думал Миша, чтоб, когда эта ебучая верёвка порвётся и компрессор жахнется на палубу, он палубу эту не пробил, потому как ровно под люком и сидел сейчас командир. И ладно ещё, что все в центральном обосрутся от звука упавшего с восьми метров на железную палубу железного компрессора весом с молодого телёнка… Но убить командира, распекающего вахту за попустительство к воровству ворованным компрессором в процессе воровства — ну форменный же моветон. Но пронесло (наверняка из-за правильной молитвы), и компрессор глухо и тихонько стукнул на рыбины вокруг рубочного. Облегчение быстро вытолкало Мишу следом.

— Так! Ну-ка, сигареты убрали! И бегом на корабль! Паша, головой отвечаешь! Донести аккуратно и поставить! Я сейчас рассчитаюсь и приду! И смотрите у меня!

Чай пили недолго: так, по стакану хлопнули ну и разговоров поразговаривали на полчаса, может; до серьёзных тем даже не дошли — компрессор взывал к Мише и требовал его присутствия при своей замене.

— Ну постой со мной на мосту, пока я дуну, — согласился Толик, что Мише уже и правда пора.

— Вот зачем вы курите, понять не могу? — с мостика открывался красивый вид на почти чёрную гладь воды, заснеженные сопки, блестевшие, словно кристаллы, на первом солнце, дымку мороза где-то вдали, мелкие отсюда фигурки верхних вахтенных в тулупах и чёткую борозду в снегу от трапа тринадцатой до соседнего пирса. — Воздух-то какой, а? Прямо стаканами черпай и пей!

— Вот поэтому через фильтр и дышу — боюсь отравиться! А что у тебя с лицом, Миша?

— А эта борозда в снегу была?

— Нет, это абсолютно незнакомая мне борозда. Интересно, откуда она взялась?

— Вот ушлёпки, а? Ну ты посмотри на них, а! Ну бля…

— Ушлёпки, да. А что за ушлёпки?

— Да они компрессор на верёвке так и потащили, Толя! Ну ты подумай! Компрессор! На верёвке! По снегу! Ладно, я побежал, пока они так прямо не включили, скоты ленивые!

Из рубочного зазвучал по нарастающей голос командира тринадцатой.

— Плохая идея, Миша! Пошли в приливе затаимся пока, а то порвёт же нас сейчас!

Затаились за контейнерами с плотиками — в тёмном «Приливе» было их почти и не видать. Командир был вначале даже довольно спокоен — видимо не мог поверить в то, что видит. А после того, как поверил, было страшновато даже за контейнерами с плотиками — дня два после этого чайки в Нерпичью не залетали, и Эйч Пи Бакстер до сих пор не знает, но ему крупно повезло тогда, что на гастролях он рядом не находился. Искали бегали и комдива три, да не нашли — кто догадается целого майора искать спрятанным куда не то что Макар, но и жена его, Марья, телят не гоняла? Решили, что в штаб ушёл: это и спасло тогда его глаз.

Миша нервничал — больше за компрессор, который сейчас, даже не отряхнув толком от снега, ставят, подсоединяют, и вот-вот включат, и начнут бороться за живучесть, а ему придётся заново повторять всю эту операцию, но уже на семнадцатой. Едва дождавшись, пока крики командира тринадцатой утихнут за ПРК, Миша стартанул на свой корабль.

На борту, отмахнувшись от что-то спрашивавшего старпома и не раздеваясь, Миша нырнул в трюм, крича на ходу «Стоять! Ничего не делать! Всем замереть!»

И точно — компрессор уже стоял на месте и был готов к запуску, а точнее будет сказать, к неминуемой своей гибели.

— Так, — Миша потёр лоб. — Я не буду спрашивать, почему вы такой сложный и хрупкий с точек зрения теории электротехники и термодинамики предмет тащили по снегу волоком. Я понимаю, да. Да. Но вы его просушили хотя бы? Клеммы, патрубки почистили и освободили от влаги?