Франц Холер - Платформа №4

— Да уж придется. Это он, нет? — Майер показал на фотографию рядом с тумбочкой.

— Да, это он, — ответила Изабелла.

— Здесь найдется для меня стул?

Он хотел было сесть рядом с тетей, но та, вспылив, одернула его:

— Нет! Ты будешь стоять!

— Ого, разве так обращаются с гостями, которые пришли узнать, как дела?

— А ты не гость, Конрад. Ты — обвиняемый.

— Закрой рот!

— Я слишком долго держала его закрытым.

— Ну, тогда я уж лучше пойду.

Майер повернулся, но дверь загородила Зара:

— Мы хотим знать, что скажет госпожа Маурер.

Майер положил свою папочку, поискал глазами, куда бы ему все-таки сесть, подошел к окну и прислонился к подоконнику.

— Твой отец был несдержанным человеком, Конрад, и мы все это знали. В то воскресенье он шел первым, останавливался, ждал вас и ругался, что вы лентяи и надо идти быстрее. И тогда ты ударил его кулаком в лицо, а он упал и оказался за краем тропинки, Марсель попытался удержать его, схватил за ногу, но вынужден был отпустить. Ты грозил ему, что убьешь, если он хоть кому-то проболтается, вот он и молчал, даже в полиции. К тому же он знал, что приемышу никто не поверит.

— А тебе откуда все это известно?

— Марсель сам рассказал мне, когда я приехала навестить его в интернат, и я верю, что он не солгал. Но Матильде я об этом не говорила — не хотела, чтобы она знала: ее сын — убийца собственного отца.

— Но у тебя нет свидетелей!

— Да, нет ни одного, кроме тебя.

— И что теперь? Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы жена Марселя знала правду. Больше ничего.

— Разве я обидел тебя чем-то?

— Да! — вскричала Зара. — Вот именно! Вы хотели убрать с дороги того человека, который знает правду. — Она схватила папочку Майера, открыла и продемонстрировала всем остальным куклу с иголками в голове и в сердце. — Я уже видела ее у вас дома. Госпожа Маурер, разве вы не жаловались на головную боль? Мы немедленно с этим покончим! — И с этими словами Зара вытащила одну иголку из головы куклы, другую из сердца.

— Куклу сюда, немедленно!

— Нет, я ее сохраню. Для отворота, если вы еще раз задумаете навести порчу. Знаете ли, негритянке такое удается лучше, чем какому-то зомби из Устера. Вот ваша папка. Тяжкие преступления через двадцать лет теряют силу за давностью. По-моему, вы можете идти. — С этими словами Зара распахнула перед ним дверь.

Майер недоверчиво обвел глазами всех поочередно и сделал шаг к двери.

Но к нему подошла Изабелла, коснулась его руки и сказала:

— Господин Майер, а вы не хотели бы попросить прощения?

— Что вы имеете в виду? У кого?

— Может быть, у жены Марселя?

— А ей-то что от этого?

И вдруг Майер совершил нечто невероятное.

Он подошел к тумбочке, взял фотографию Мартена, посмотрел на нее долгим взглядом и проговорил:

— Мне очень жаль, Марсель. Страдали мы все.

После чего он, не оборачиваясь, вышел из палаты В-17, и, пока его шаги еще раздавались в коридоре, все хранили полную тишину.

Тишину прервала старуха Маурер:

— Сестра Изабелла, а ведь голова у меня больше не болит.

— Моя бесконечная благодарность!

Вероника, стоя перед паспортным контролем в аэропорту, обняла Изабеллу. Что она бы делала без нее? Сумочку она повесила через плечо, урну с пеплом Мартена поставила рядом на пол.

Изабелла ответила, что рада была помочь.

Хотя это не совсем правда: это был ее долг, сами события не оставляли ей выбора. Вчера она побывала и в похоронном бюро, еще одна трудная минута для Вероники.

Вечером Вероника пригласила ее в мексиканский ресторан на Рыночной площади, там веселая молоденькая официантка терпеливо объясняла им разницу между фахитос и бурритос.

Вместе они попытались восстановить по часам все, что происходило между прибытием Мартена и его смертью, и у них получилось следующее.

Мартен около обеда приземлился в аэропорту Цюрих-Клотен и купил на рекламном стенде одного провайдера дешевенький телефон вместе с зарядным устройством и предоплаченной СИМ-картой. Кстати, этот же стенд они обе увидели, когда шли к регистрации, рекламная акция продолжалась. Зарядник нашли среди его вещей в отеле, но Вероника приняла его за канадский.

Вероятно, он после того отдохнул немного, а уж потом взял такси до дома престарелых, так как сиделка рассказала, что гость приходил к пациентке Маурер днем, ближе к вечеру, она прекрасно помнит этого благообразного господина. Вспомнила она и еще кое-что: выйдя из палаты, он справился об Изабелле, а узнав, что та после больницы сразу уезжает в отпуск и вернется только через две недели, на всякий случай взял ее адрес. Сказал, что он по поручению госпожи Маурер передаст ей подарок.