Джанет Уинтерсон - Не только апельсины [litres]

– Незачем, чтобы тут тела вповалку лежали, – сказал он, кивая на зал прощаний. – Люди же сюда попрощаться приходят. Вряд ли они захотят, чтобы с ихним покойником какой-нибудь старый бедолага лежал. Что скажешь?

– Еще как, – согласилась женщина. – Кому захочется, чтобы их, как эскимо, выставляли, а?

Женщина и Джо никогда не давали ответа, не задав при этом еще вопрос. Так могло продолжаться часами, пока Джо прилаживал к гробам ручки, а женщина скручивала цветы и проволоку в единое целое. Оба восхищались своей работой.

– Правда, красивая латунь? – говорил Джо.

– Сияет, как небесные врата, а? – откликалась женщина.

От меня требовалось сидеть между ними, кивать с умным видом и доливать чаю. Я была не против: приятно было сбежать от ребятишек, окружавших фургончик мороженого. В фургончике имелся музыкальный механизм, наигрывавший «Пикник плюшевых мишек», чтобы все знали, когда надо выбегать и просить апельсиновые эскимо на палочке и вафельные брикеты. Главное было не забывать заводить «звякалку», иначе она скрипела свою мелодию так медленно, что Джо однажды предложил купить ее для своих катафалков. С другой стороны, если слишком сильно ее завести, она издавала звуки, какие бывают в вестернах, когда всадники несутся вниз с холма.

– Чертов «Трикеттс», – ворчали покупатели, когда я заводила не на ту скорость. – Проваливай отсюда!

Покупатели вообще были непостоянны. То покупали у меня, а то бросались через дорогу к Бертуистлу, владельцу последней в городе телеги мороженщика. Бертуистлу было по меньшей мере восемьдесят, а у его лошади от старости отвисла нижняя губа. Говорили, никто не знает, что попадает в ведро, где он смешивает мороженое, и никто никогда не спрашивал. Но мороженое у него было вкусное. Ничем особенным он не торговал – только рожки и вафельные брикеты, залитые клубничным сиропом. Сироп он называл «кровушкой». Когда я была маленькой, мы всегда покупали именно у него, потому он давал бонус. Мимо нашего дома его телега тащилась уже по дороге в конюшню, и целый день люди скармливали лошади что попало, поэтому к тому времени, когда она, исходя паром, взбиралась на холм, дорога за ее спиной была покрыта свежим пометом. Заслышав пронзительные трели свистка и сунув мне в одну руку бумажку в десять шиллингов и лопату в другую, мама посылала меня за двумя брикетами и одним рожком и всем, что я смогу унести с мостовой. Лошадь тяжело топала и вздыхала и, едва я покупала мороженое, обычно подбрасывала мне еще.

– Отлично, – сияла мама, когда я неловко балансировала в коридоре, стараясь не уронить навоз на пол. – Пойди, закопай под мой латук.

Потом мы мирно сидели с нашими «окровавленными» вафельными.

В тележке Бертуистла было что-то романтичное, чем не мог похвастаться фургончик «Трикеттс». Когда «Поля Элизиума» организовывали поминки, десерт всегда закупали у Бертуистла.

– Качество не проспишь, а? – говаривала женщина.

Поминки проходили грандиозно. Все самое лучшее. Получив контракт от дома престарелых, Джо и женщина включили в меню закуску – обычно креветочный коктейль из «Даров моря Молли». В качестве главного блюда можно было выбирать между роллами из индейки, запеченной говядиной и горячим открытым пирогом. Поначалу пирог считали немного рискованным, но он стал очень популярен.

– Нужно ведь и для разнообразия диковинное что-нибудь, верно? – сказала мне женщина, когда я пошла отдавать меню в печать.

В субботу, в очередной раз выводя фургончик на Лоуэр-Фолд, я заметила в конце улицы беспокойно переминающуюся стайку женщин. Как раз там стоял дом Элси. Я попробовала подъехать прямо туда, но кому-то понадобилось эскимо, кому-то – брикет, руки у меня дрожали, и я несколько раз промахнулась с шариком.

– Неряха какая, – посетовала одна толстуха.

– Возьмите бесплатную вафельную трубочку! – Я швырнула ей угощение.

Сунув трубочку в карман фартука, тетка свирепо уставилась на меня, уперев руки в боки, но я взревела мотором и съехала вниз по брусчатке. Никто не обратил на меня внимания – ни когда я припарковала фургон, ни когда выскочила из машины и протолкалась к двери Элси. В гостиной сидели миссис Уайт, пастор и моя мать. Ни следа самой Элси.

– Что происходит? – вскинулась я.

Они посмотрели на меня, но продолжили свой разговор вполголоса. Я уловила слова «приготовления к похоронам». Тут я схватила мать за рукав пальто.

– Скажешь ты мне, что происходит?

Она отряхнула рукав.