Шамиль Идиатуллин - Бывшая Ленина [главы из романа]

— Ну вот я про это, — сказал папа, странно косясь по сторонам. — Чего ей стоять. Можно же сдать, ты не против?

Саша пожала плечами, а папа продолжал:

— Ну или там другие варианты. Если человек будет жить — ты не против?

Саша насторожилась.

— Пап, какой человек? Знакомый, в смысле? Ну если вам нужно, то ради бога, конечно…

— Может, знакомый. Может, и я сам. Можно?

Он наконец посмотрел на Сашу, и опять глаза его были другими.

Саша сморщила нос, чтобы не заплакать, и хотела спросить: «Пап, ты мне мамку новую нашел, что ли?» — но спросила другое, очень медленно и ровно:

— Пап, ты хочешь, чтобы у меня была семья, дети, муж, и так всю жизнь?

Папа неуверенно улыбнулся, и лицо его снова застыло. Саша пояснила:

— Не сейчас, в смысле, а вообще — то, что с любимым человеком до старости вместе, внуки там и так далее?

— Санька, ты дура, что ли? — уточнил папа. — Что за вопросы?

— Ну вот. И я хочу, честно. Не пугайся, нету пока такого человека, вы первые узнаете, если будет. Но просто… Короче, Лизка мне говорила то, что если родители в разводе, то и дети обязательно разведутся. И она…

— Дура твоя Лизка.

— И она права, наверное. Анька, помнишь, классом старше училась — она в разводе уже, и Кирилл ваш, которого вы мне в пример всё, и… Короче, это правило такое: если родители курят, то ребенок у них может быть некурящим, но на самом деле нет, исключение подтверждает, а курить почти каждый будет.

— Так мы не курим…

— А если родители развелись, то и ребенок разведется. И знаешь, пап, в чем разница между мной и тобой, ну и мамой? У тебя родители не разводились. У мамы тем более, там сложно, я помню. Но если вы разведетесь, то это только ваша вина будет. А если я разведусь — то это вы виноваты. Ты уж прости, но только так получается.

— Саньк, так нечестно, — негромко сказал папа.

— А то, что так — честно? — спросила Саша тоже негромко.

Папа помолчал, с тоской посмотрел на удивительно чистое, не совпадающее с запахом, небо и на окна своего дома, и сказал:

— Не могу я больше, Санька. Ты же видишь, какая она.

— Какая? — спросила Саша зло.

— Ладно, — сказал папа. — Понял я. Забыли.

Он поцеловал Сашу в скулу между шапкой и шарфом, махнул рукой, поворачиваясь, но вдруг замер и сказал себе в ноги:

— Душно мне, Саньк. Не могу больше.

Саша заплакала.

Папа продолжил:

— Санька, я постараюсь. Честно. В любом случае, как уж ты сказала: вы первые узнаете.

Он снова крепко, как в прихожей, обнял Сашу, сгорбившись над нею, словно защищал от обманчиво чистого неба, и прижавшись виском к виску.

— Пап, я тебя люблю, — прошептала Саша, и он кивнул, оторвался от нее и пошел к подъезду.

— Папа, мама хорошая, она тебя любит, — сказала Саша вслед.

Папа, кажется, не услышал.

К субботе Оксана поняла, что Тимофей ей надоел.

Новое знание слегка напугало. Такого раньше не было — ни с Тимофеем, ни с Рустиком, ни с кем-то еще. Привычной была другая схема, в рамках которой надоедали или сразу были неприятны малознакомые люди, претендовавшие на часть жизни или времени Оксаны — ну и на что они там обычно претендуют. С ними справляться Оксана умела. С Рустиком, который мешал и в какой-то момент стал просто поперек, тоже — разбежаться проще и удобнее, чем чувствовать себя участницей собачьей свадьбы: лохматой такой участницей, склещенной, нелепой, на которую глазеют все вокруг. На самом деле никто не глазел, конечно, но Оксане и себя хватало, собственного трезвого взгляда, который однажды прорезался и заставил не возгордиться в очередной раз без особой причины, а устыдиться и ужаснуться.

С Тимофеем такого не было. Было спокойно, почти до прохладности, но уютно и по-разному: хочешь, дочки-матери включай, хочешь — супружескую пенсию, хочешь — курортный роман или порнопробы. До последнего дошло только сейчас, ни с того ни с сего — и как-то оказалось, что это если не высшая, то финальная точка отношений. Дальше и незачем вместе. По крайней мере, Оксана смысла не видела. От этого было неуютно, какой-то киношный замес — высосала парнишку и выбросила.

А он и не знает, даже не чувствует. Деловито спрашивает в мессенджере, что купить, и строит планы на выходные. А Оксана не хочет быть частью этих планов, не хочет быть частью жизни Тимофея и видеть его не хочет. Она хочет с собой разобраться.

А времени на это нет. Его ни на что нет, категорически.

Балясников всегда был любителем авралов, а тут устроил просто показательные выступления с истерической демонстрацией активности. Первое совещание было нервозным, но без фанатизма: проблема твердых бытовых отходов обостряется, полигон ТБО без переработки окончательно стал растущей как на дрожжах свалкой, область нами недовольна, а областью недоволен федеральный округ. Мне об этом прямо сказали, сообщил Балясников, хмуря светлые бровки, и добавили, что если области из-за нас будет плохо, то нам — просто край и ад, в вони утонем.