Шамиль Идиатуллин - Бывшая Ленина [главы из романа]

— Вот. Двадцать лет, фарфоровая свадьба. Я понимаю то, что вы не празднуете, но как человек, который, это самое, имеет большие основания радоваться и так далее — дарю. С благодарностью.

Саша поставила вазу на стол и принялась объяснять про значение рыбок, про аллегории долгого счастья и про мастера. Папа потрогал блестящий бок вазы, кивнул и сказал:

— Лучше бы ты на двадцать третье…

— Очень красиво, Саш, чудо просто, — поспешно заверила мама. — А я про мастера этого слышала, читала то есть. У него выставка в Сарасовске как раз была, там и купила, да?

Саша пожала плечами, глядя на папу. Папа поднял и поспешно опустил глаза, вздохнул и занялся аккуратным сбором оранжевого бульона с донышка в ложку.

— Ну ладно, я помчалась, в общем, — бодро сообщила Саша.

Родители выпрямились, болезненно стукнулись взглядами и уставились на Сашу.

Она торопливо продолжила:

— Ксюшка ждет, мы договорились, у нее с утра там это самое, день факультета, и заодно Масленица, с таким опозданием вот, все сразу, девчонок припахали блины печь, Ксюшка, дурочка, сама сказала, что напечет, а на самом деле нет, потому что не умеет, поэтому меня попросила, ныла, ныла, ну пришлось, короче, так что я сейчас рвану, ей с утра уже надо, я велела все купить, сейчас примчусь, тесто заведем, потом вместе и пойдем на этот день факультета, там программа прямо грандиозная.

— Так у нас же тоже… — начала мама.

— Так не торжества же, а я уже поздравила, да?

— Да, спасибо, очень приятно, — согласилась мама тихо и умоляюще повысила голос: — Переночуй, куда на ночь-то. И электрички не ходят уже.

— Да тут ехать полчаса максимум, а утром и днем как раз дольше будет.

— А у нас и ехать не надо, — неожиданно вступил папа. — Чего спешить-то? Сейчас с мамой вместе напечете, ну или мама сама, да, Лена?

Мама поспешно закивала. Папа продолжил:

— Ей это без проблем, она ж… Да, а с утра встанешь и рванешь к Ксюшке. Места у нас полно, твоя кровать застелена. А хочешь — можешь к бабушке… Бывшая Ленина твоя теперь, так, Лен?

Он требовательно посмотрел на маму. Мама на миг поджала губы, с усилием рассмеялась и сказала:

— Конечно. И ходу тут пять минут, папа отвезет. Пора в наследство вступать.

— Нет! — выпалила Саша, подумала, что надо бы помягче, но не придумала, как, просто повторила чуть тише: — Нет.

И помотала головой.

Мама с папой опять переглянулись так, что стало больно. Мама нерешительно уточнила:

— То есть прямо сейчас уже едешь?

— Ну да, такси же сразу подойдет, да? — Саша открыла приложение в телефоне, несколько раз тюкнула пальцем по экрану и торжествующе констатировала: — Вот, через три минуты, ехать тридцать семь минут, триста сорок рублей, ерунда.

— Так, — решительно сказала мама, вставая. — Обожди вызывать, не три минуты, а чтобы пять-семь. Я котлеты соберу.

— Мамуль, ну какие котлеты, я же к Ксюшке, у нее завтра стол и вообще!

— Стол завтра, а ужинать сегодня, и завтракать тоже, завтра то есть, — отрезала мама. — Щей налить? У меня бидончик специальный есть.

От щей Саша отбилась, от остального не смогла — в том числе и от того, чтобы папа довел ее до такси. В лифте они молчали. Саша сперва пыталась понять, не сильно ли обиделась мама — вроде нет, и обнимала на прощание как обычно, а то ведь она и обнимать, и молчать умеет с особеннейшим значением, не забыли, — потом попыталась как-то завязать узелком на оперативке необходимость позвонить Ксюшке, едва сядет в такси, — а то нагрянет как снег, а у той опять кавалеры, раз соседка свалила, и сиди всю ночь на кухне, чтобы не слушать, как охают и хихикают.

Любоваться, как в трусах на кухню за пивом выбегают, все равно придется. Хотя Ксюшка, конечно, скорее сама на балконе ляжет, чем Сашу обидит. Или между собой и кавалером положит, легко. Девушка с высочайшей оценкой подружеского долга.

Саша усмехнулась и поспешно натянула на нос шарф. Они уже вышли из подъезда. Ветер с вечера переменился, дул теперь не с северо-запада, а почти с юга, так что свалочная вонь должна была ослабнуть — но после домашних ароматов и облегченная версия смрада проткнула Саше переносицу вместе с глазными яблоками.

Настроение упало. А папа добил.

В двух шагах от уже подъехавшего такси он придержал Сашу за руку. Саша решила, что это знак для прощального объятия, но папа отстранился и сказал:

— Саньк, бывшая Ленина правда теперь твоя, ты имей это в виду.

Саша закивала и торопливо пробормотала:

— Ну да, спасибо, но я где, а она тут. Пусть стоит пока, ждет, что ли.