Себастьян Фолкс - Дживс и свадебные колокола

Бикнелл тяжелым шагом, с подозрительным выражением лица отправился открывать.

Тихо было, как в соборе. Я стоял столбом возле буфета и не мог придумать никакого утешения, кроме одного: хуже уже некуда.

Как я ошибался!

Дверь столовой распахнулась. Бикнелл, заполнив собой дверной проем, выпрямился во весь рост и громко объявил:

– Лорд Этрингем!

Все знают, что Вустеры не робкого десятка. Мы неплохо показали себя во времена Крестовых походов, а позднее, как я слышал, были замечены при Азенкуре, где бодро ломили на француза под градом стрел. Мы не привыкли удирать от опасности.

Другое дело – стратегическое отступление. В ближайшие несколько минут я ничем не мог способствовать счастью дорогих мне людей. Обычно в моем сознании неизменно присутствует noblesse oblige [51], но сейчас в образе смиренного лакея от меня никому не было никакого толку. Поэтому я воспользовался исконным правом рабочего люда отложить свои орудия и закончить дневные труды.

Я мигом проскочил через кухню, задержавшись только для того, чтобы прихватить забытую на столе бутылку, и поднялся к себе в комнату быстрее, чем успеешь произнести «Берк и Дебретт».

Полчаса спустя совершенно растерянный и вывихнувший себе все мозги Вустер услышал вежливый стук. Гадая, какие еще злосчастья обрушатся сейчас мне на голову, я открыл дверь.

На пороге стояла миссис Тилмен. На удивление, славная женщина не рыдала и не заламывала руки – наоборот, она благостно и даже, можно сказать, весело улыбалась.

– Мистер Вустер, – сказала она. – Сэр Генри ждет вас в библиотеке.

– Мистер Ву… Ву… Вустер?!

– Вы меня, наверное, не помните? Мы с вами встречались несколько лет назад, сэр. Я была старшей горничной в доме сэра Генри Далглиша, в Беркшире. Меня тогда звали Эми Чарлтон. Потом я вышла за мистера Тилмена – он служил дворецким у сэра Генри.

– Хотел бы сказать, что я вас помню, но если честно…

– Ничего страшного, солнышко! А они там, внизу, все между собой выяснили. Сэр Генри знает, кто вы и кто мистер Дживс.

– И он не разъярился?

– Сэр Генри – непредсказуемый человек. Такой уж у него характер. Но, в сущности, он добрый. Если к кому привяжется, так уж навсегда. Много лет его лучшим другом был шофер. У сэра Генри прямо сердце надрывалось, когда пришлось его отпустить.

– А лорд Этрингем? В смысле настоящий?

– Очень пожилой джентльмен, сэр. Мягкий такой, вежливый. Интересуется не только ископаемыми, а вообще историей. Они с сэром Генри сразу подружились.

Вот уж неожиданный поворот сюжета… Признаюсь, далеко не бодрым шагом я пересек просторный холл и вошел в библиотеку, впервые под собственным именем.

На фоне книжных шкафов собрались, если смотреть слева направо: Дж. Мидоус, уже меньше напоминающая статую Терпения [52], как выразился однажды Дживс; Р. Дживс, камердинер, недавно еще известный под именем лорда Этрингема, невозмутимый и ничуть не смущенный; сэр Г. Хаквуд, лисовидный и оживленный; А. Хаквуд, взволнованная и дрожащая; и седовласый старикан в очках в роговой оправе, росточком не больше пяти футов и беспокойный, как Белый кролик из «Алисы в Стране чудес».

– А, Вустер! Приятно познакомиться по-настоящему! – Сэр Генри протянул мне руку дружбы в просторном рукаве домашней куртки. – Позвольте представить вам лорда Этрингема!

Еще одно рукопожатие, и потом больше часа объяснений, сдобренных содержимым замечательной оттоманки. Вот основные пункты – их немного.

Лорд Этрингем (подлинный, не Дживс) давно уже лечился от болезни под названием агро-что-то. Лечил его известный доктор по психам, сэр Родерик Глоссоп, и больному настолько полегчало, что он собрался следующей весной на раскопки в Египет вместе с экспедицией Говарда Картера [53]. Сэр Родерик порекомендовал пациенту начать с путешествий по Англии – сперва пешком до деревенской почты, затем постепенно увеличивать дальность и в конце концов отправиться поездом на побережье Дорсета, где имеются меловые отложения юрского периода – всего несколько миль от Мелбери-холла. Лорд Э. планировал съездить туда в августе, но предпочел не откладывать после того, как старинный приятель из Шерборна прислал ему экземпляр «Мелбери Курьер» – подпись под снимком команды крикетистов явно говорила о том, что кто-то выдает себя за его светлость.

Услышав, что лорд Этрингем остановился в скромном пансионе в Лайм-Реджисе, сэр Генри немедленно пригласил его погостить в Мелбери-холле – в той самой угловой комнате, где недавно обитал его временный тезка. Пугливый лорд явно обрадовался, что можно поселиться среди друзей, а не мыкаться, снимая жилье у какой-то незнакомой тетки. К тому же у них с сэром Генри обнаружился общий интерес к Столетней войне, хотя лорд Этрингем проводил черту на битве при Босворте – все, что позже, он относил к «новейшей истории».