Себастьян Фолкс - Дживс и свадебные колокола

Странно было приехать сюда вновь так скоро – словно неожиданно вернуться в школу, когда и пяти дней не прошло от летних каникул. Всегда почему-то кажется, что вся школа целиком исчезает в июле и появляется снова только в сентябре.

Я привычно отправился в свою каморку и очень удивился, увидев на столе букетик полевых цветов. И кровать выглядела чуть-чуть по-другому. Я осторожно похлопал по ней и, не обнаружив подвоха, уселся. Ложе подо мной слегка прогнулось. Удивляясь все больше, я приподнял одеяло. Кто-то положил мягкий матрас поверх йоговского тюфячка.

Когда я раздумывал, идти ли обедать с другими слугами или еще раз провести вечер в одиночестве в «Зайце и гончих», в дверь постучали. Это был Бикнелл.

– Мистер Уилберфорс! Боюсь, мне вновь придется вас просить об одолжении.

– Хоуд?

– Как ни грустно, опять.

– Немного же от него толку!

– Он поступил к нам на испытательный срок. Не думаю, что мы его возьмем на постоянную работу. Он ненадежен.

Вдруг меня озарило. Отчего бы человеку то и дело хворать, появляться то сонным и заторможенным, то не в меру веселым, то раздражительным? Я изобразил жестами, как будто поднимаю немаленький стакан.

Бикнелл серьезно кивнул.

– Аккурат перед чаем его нашли возле теплиц с огурцами в бесчувственном состоянии. Миссис Тилмен пробовала привести его в чувство, дала ему воды, он даже встал и тут же принялся распевать «Боевой гимн республики» [49].

– Стало быть, наш Хоуд мощною стопою гроздья гнева разметал? – попробовал я разрядить атмосферу, но Бикнелл не поддержал шутку.

– Мы его заперли в конюшне. Завтра выпустим.

– А лошади не испугаются?

– Он там один. В стойле Джуда Незаметного.

– А Джуд где?

– Трудится в Ньютон-Эббот.

– А, ну удачи ему! И кобылкам. Надеюсь, жеребята получатся не очень унылые.

Бикнелл уже шагнул за дверь, но вдруг обернулся.

– Хоуд сказал, что нашел обгорелый кусок холста за парниками.

– Там, где обычно жгут мусор? – отозвался я беспечно.

– Да. Странно, правда?

– Не особенно. Строители такие неряхи.

Бикнелл пристально посмотрел на меня. Другой под его взглядом дрогнул бы или отвел глаза. Но Бертрам не таков!

Наконец могучий дворецкий молвил:

– В семь тридцать будьте в кухне, пожалуйста.

– Можете на меня рассчитывать, мистер Бикнелл!

– Я думал, что могу, мистер Уилберфорс.

За столом собрались те же, что и прежде, с некоторыми добавлениями. В глазах Вуди вновь горел огонь. Амелия была похожа на теннисиста, посеянного четвертым в Уимблдоне и внезапно узнавшего, что действующий чемпион сломал ногу. «Дерзкая» – вот как я бы ее назвал.

Троица Венаблзов прибыла в фамильных дрогах, а леди Джудит Паксли вновь покинула читальный зал Британского музея, не знаю, правда, как ее оттуда выманили. Вряд ли деревенский праздник соответствует ее представлениям о культурном досуге.

Новенькими были викарий с женой и почтенный местный житель по имени майор Холлоуэй – он взялся организовать субботний спектакль. С ним была румяная как яблочко женщина – видимо, жена.

Сэр Генри Хаквуд был в зеленой домашней куртке и в состоянии полнейшей отчаянности. Такой же загнанный взгляд видывал я у карточных игроков часа в два ночи в клубе «Трутни»: последние карты розданы, тройка королей в руке, но надо еще придумать, как завлечь других игроков, чтобы они не бросили карты раньше времени.

Последней в столовую вошла Джорджиана, и вид ее меня ошарашил. Я видел эти прелестные черты в самых разных настроениях. В настроении «Давай возьмем на двоих еще порцию лангустинов», блестящими от слез, выражающими прощение, несмотря на обиду, насмешливыми – «Ты уверен, что Пушкин хотел сказать именно это?» – и улыбающимися: «Мне хватит, а ты налей себе еще бренди».

Сегодняшнее выражение было для меня новым. С таким лицом, должно быть, посланец явился в спальню к королю Гарольду сообщить, что целая армия норманнов высадилась на берег близ местечка под названием Гастингс. В шоколадных глазах застыло предчувстие беды.

Леди Хаквуд и девочки при поддержке жены викария занимались подготовкой к дневному празднику, и дело у них шло полным ходом. Сэр Генри с майором Холлоуэем решили пробежаться по вечерней программе.

– От нас будет сцена из Шекспира, – сказал сэр Генри. – Говорят, очень мило и вполне к случаю. Моя племянница Джорджиана с утра проведет репетицию с актерами.

– Помню, мы в Бангалоре ставили «Венецианского купца», – откликнулся Сидни Венаблз. – В местной газете потом написали, что мое исполнение Шейлока было лучшим со времен Генри Ирвинга в «Лицее».