Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

«По вопросам дифференциальной ренты я согласен с мнением большинства», – подтвердил Сталин.

Сегодня выяснилось, что принятая тогда концепция о дифференциальной ренте не способствует в должной мере повышению эффективности сельскохозяйственного производства. Чья же в этом вина? Думаю, что в этом недоработка прежде всего «большинства». Но это, так сказать, теория.

При разработке крупных военных операций, как теперь нам с вами известно, Сталин выслушивал командующих фронтами и соединениями и, бывало, изменял свое предварительное решение. Проведу параллель. Я много работаю в архивах, внимательно слежу за экономической литературой, однако не нашла еще примеров, когда руководители отраслей и сфер народного хозяйства после экспериментальной проверки предлагали новые, более эффективные методы хозяйствования и их отвергли. Видимо, готовых, проверенных практикой предложений по улучшению управления народным хозяйством у «командующих-практиков», так же как и у ученых в свое время, не оказалось.

Что же касается второй крайности, то ее представители, обоснованно критикуя отставание экономической науки, перечеркивают вообще все ее прежние достижения. Вместе с водой они выплескивают и ребенка. И на нашей встрече это отчетливо прозвучало. Поэтому, если вернуться к рассуждениям о «белом» и «сером» пятнах на месте экономической науки, то с ними я согласиться не могу. Считать, что якобы подлинное развитие экономической науки социализма началось лишь в последние годы, это все равно что начать летосчисление с момента появления на свет собственной персоны. От истории никуда не уйдешь. Обратимся к некоторым ее моментам.

Так, в начале двадцатых годов Бухарин утверждал, что политическая экономия как наука может иметь своим объектом исключительно и только товарно-капиталистическое общество. Взгляды эти он обстоятельно отразил в работе «Экономика переходного периода». Его кредо: конец капиталистического товарного общества будет концом и политической экономии. В печати появились критические выступления. Острую отрицательную рецензию на книгу Бухарина написал Михаил Ольминский. Это очень рассердило автора, и он ответил рецензенту в резкой, можно сказать, оскорбительной форме. Тогда в полемику включилась Елизарова-Ульянова. Она беспощадно раскритиковала Бухарина, и в частности за недостойную форму в обращении коммуниста к коммунисту, допущенную в ответе на критику Ольминского.

А в 1925 году известный экономист Иван Иванович Скворцов-Степанов выступил с докладом в Коммунистической академии на тему «Что такое политическая экономия?». Он убедительно доказал тогда: отрицать политическую экономию социализма – значит отступать от положений классиков марксизма-ленинизма. «Невыразимая нелепость!» – так окрестил Скворцов-Степанов догму об отрицании политэкономии.

Хочу особо подчеркнуть, – понизила интонацию Лаврентьева, – что дискуссия проходила до выхода в свет замечаний Владимира Ильича Ленина на книгу Бухарина «Экономика переходного периода».

Она чуть помедлила с началом следующей фразы, глянула на сидевших в одном ряду Бельского и Кузнецова. У единомышленников было и единое выражение лица в этот момент: наигранная непроницаемость, невозмутимость. «Ничего, – почему-то с некоторой злостью в душе, с растущей неприязнью к союзникам по заведомо ложной научной мысли подумала Лаврентьева, – слетит с вас эта искусственная позолота рекламы!»

– Давайте сошлемся, – продолжала она, – на авторитет Вознесенского. В 1931 году Николай Алексеевич опубликовал в журнале «Большевик» статью «К вопросу об экономике социализма», в которой он отметил, что делает лишь попытку написать «конспект» еще не написанной политической экономии социализма. Как известно, Вознесенский потом написал учебник «Политическая экономия коммунизма» объемом тридцать пять печатных листов. Сам Николай Алексеевич отзывался об этом труде так: «Эта книга моя – кредо ученого и коммуниста».

После такого краткого исторического экскурса в политическую экономию позвольте спросить: как же можно игнорировать все, что было сделано до нас? Разглагольствования, прошу простить мне это грубое слово, о «белом и сером пятнах», по-моему, представляют собой не что иное, как белые и серые пятна в знаниях.

Лицо Ирины покрылось бледно-матовым налетом, голос заметно дрогнул. Зал почувствовал: это только первая волна. Будут похлеще…

– Историю собственной науки надо знать. И не только ради памяти о предшественниках. Забвение истории политической экономии социализма подчас приводит к тому, что в работах некоторых экономистов под видом нового выдвигаются предложения и рекомендации, в свое время отвергнутые самой жизнью. Это плоды нашего невежества. Чтобы не быть голословной, приведу пример.