Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

Бакунина дважды приговаривали к смертной казни. Восемь лет провел он в саксонских, австрийских и русских карцерах одиночного заключения, четыре года – в ссылке в Сибири и более двух десятилетий, до конца своей жизни, – в эмиграции. После его смерти ленинская «Искра» дала объявление о сборе средств на памятник революционеру Михаилу Александровичу Бакунину. В том объявлении была такая приписка от редакции: «Нам остается добавить, что, несмотря на глубокие различия, отличающие наши взгляды от взглядов М.А. Бакунина, мы умеем ценить в нем человека, в течение всей своей жизни твердо и самоотверженно боровшегося за свои убеждения. Таких людей, к сожалению, слишком мало еще у нас в России, и память их должна быть дорога даже для их противников».

– Замечательно сказано! – отозвался Борис с восхищением. – А где он похоронен?

– В Швейцарии. А ты знаешь жизненный финал Лассаля?

– Нет.

– Во время лечения в Швейцарии он встретился с красивой и обаятельной дочерью баварского дипломата Еленой фон Деннигес, которая была помолвлена с румынским магнатом Янко фон Раковица. Елена влюбилась в Лассаля, и, несмотря на категорический запрет родителей на этот брак, она предложила ему бежать… Но он хотел все же уговорить родителей, все решить по-мирному. И это приблизило конец. 31 августа 1864 года между женихами состоялась дуэль, и Фердинанда Лассаля не стало. Мы с Ириной побывали в прошлом году на его могиле – он похоронен в Бреслау, на своей родине. На памятнике высечена надпись: «Здесь покоится все, что было смертным в Лассале, мыслителе и борце».

После его гибели Энгельс писал Марксу: «Можешь себе представить, как это известие поразило меня. Каков бы Лассаль ни был как личность, как литератор, как ученый, но что касается политики – это был, несомненно, один из самых значительных людей в Германии. Он был для нас в настоящем очень ненадежным другом, в будущем – довольно несомненным врагом, но все же становится очень больно, когда видишь, как Германия губит всех сколько-нибудь дельных людей крайней партии. Какое ликование будет теперь в лагере фабрикантов и прогрессистских собак, – ведь в самой Германии Лассаль был единственным человеком, которого они боялись».

Если дело у нас с Ириной дойдет до издания книги, то очерк о Лассале мы назовем словами Маркса о нем: «Враг наших врагов!»

– Семейную тайну выдаешь? – незаметно подошла сзади к сидящим на скамейке улыбающаяся Ирина. – А вы собираетесь в театр или нет? Взгляните-ка на часы – поторопиться надо…

– О-о, друзья, вперед! Время экскурсии истекло. Назначенная встреча у «нашего памятника» состоялась, – Васильев взял под руку жену и шутливо скомандовал: – Не отставать!

После театра Александр с Ириной проводили Комарова до гостиницы; когда стали прощаться, он спросил:

– Как у вас со временем во вторник вечером?

– Я провожу занятие семинара пропагандистов в райкоме партии, – сразу заявил Васильев.

– А в четверг?

– А почему ты нашим временем интересуешься?

– Хочу собрать друзей – отметить членкорство.

– Думаю, что удобнее всего это сделать в субботу, после встречи в Доме ученых. Большинство знакомых там будет. Прямо с корабля на бал…

– Что ж, пожалуй, это идея.

Слухами Москва полнится. Узнав, что на встрече молодых ученых ведется острая дискуссия по актуальным проблемам, особняк на Кропоткинской привлек массу дополнительных посетителей. Было ясно: мест для всех не хватит! Васильев с Ириной немного припоздали и теперь поглядывали по сторонам, недоумевая, куда мог запропаститься Комаров.

– Долго спите, товарищ выступающий, – хлопнув по плечу, приветствовал друга невесть откуда появившийся Григорий. – Я уже с полчаса здесь прохлаждаюсь. Доброе утро, Ирина Терентьевна. Егоров велел передать, что место вам займет, видите, что творится…

В дверях уже образовалась «пробка».

– Молодец Андрей, что не забывает о друзьях. А то я уже стала беспокоиться: попаду ли вообще на сегодняшнее заседание?

Венидиктов вошел в зал, когда он уже был забит до отказа: люди нетерпеливо гудели, то и дело поглядывали на часы. Как всегда, подтянутый, моложавый, он подошел к микрофону и сказал:

– Товарищи, очевидно, на всех мест не хватит. Я попрошу «лишних» ученых принести стулья из фойе и буфета.

Через несколько минут, когда аудитория притихла, Венидиктов продолжил:

– Я думаю, сегодня мы обойдемся без вступительных речей. Все было сказано в прошлый раз. Просто начнем работу…