Александр Проханов - Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

Буталин посмотрел на полковника Колокольцева, на которого возлагался взрыв трансформатора. Полковник, обычно бледный, нервический, с волчьими затравленными глазами, бодро выпрямился за столом. Казался радостным, посвежевшим. Вновь обрел смысл жизни. Мог продемонстрировать навыки взрывника, диверсанта, боевого офицера спецназа. Шрам на его лбу светился, словно ритуальный надрез.

— Разрешите, товарищ генерал? — он встал и вытянулся по стойке «смирно». — Рекогносцировка в районе подстанции проведена. Определены пути проникновения на территорию и пути отхода. Я говорил с атаманом Буковым. Он выразил готовность лично участвовать в операции.

— Так точно, — атаман, громадный, с округлыми плечами тяжелоатлета, кивнул лобастой головой. Был наполнен литой, сокрушающей силой, которая дремала в его мускулах, готовая моментально превратиться в яростный взрыв.

Сарафанов любовался соратниками, которые выглядели преображенными. Словно их коснулся перст Божий. Влил в одряхлевшие тела живую энергию, осенил светоносной силой, открыл впереди лучезарную цель, ради которой они были готовы совершить праведный подвиг.

За пределами тайной комнаты вечерний город драгоценно блестел. В морозном воздухе сочно белели фонари. Струился глазированный поток автомобилей. Как наполненные ртутью графины, вспыхивали фары. Витрины переливались, открывая то восхитительные меха, то хромированные радиаторы дорогих иномарок, то россыпи ювелирных изделий. Похожие на раскаленные павлиньи перья, трепетали вывески казино. Рекламы пылали в черном небе огнедышащими буквами. По тротуарам валила толпа. Сиреневый бензиновый воздух, запах дамских духов, дуновения сигаретного дыма. Город-баловень готовился к ночной жизни, к ломберным столам и рулеткам, к «секс-шоу» и дорогим дискотекам. Был великолепен, напоминая бриллиантовое колье на смуглом теле экзотической куртизанки.

На площади, окруженная каруселью автомобилей, на просторной заснеженной клумбе красовалась елка. Стройная, великолепная, в голубом облаченье, вся усыпанная васильковыми шарами, с блестящими молниями, взлетавшими от подножья к вершине. Казалась танцовщицей кабаре, готовой вытянуть сильную ногу, откинуть кружевной подол, обнажить прельстительную белизну. На ее вершине, словно крохотная корона, переливалась лучистая звезда.

С тротуара на проезжую часть, лавируя среди автомобилей, соскользнул молодой человек, легкий, гибкий, в темной куртке и вязаной шапочке. За плечами у него был небольшой рюкзачок. Виляя среди медленно текущих машин, отталкиваясь ладонью от наезжавших капотов и радиаторов, он достиг заснеженной клумбы. Оставляя на снегу строчку следов, приблизился к елке. Стал снимать рюкзачок, стоя перед островерхой красавицей, озаренный голубыми огнями, проносящимися золотыми стрелами. Извлек из рюкзака пластмассовые бутылки. Откупорил. Стал обегать елку, брызгая на нее содержимым бутылок. Были видны голубые и золотые капли, летящие из горлышка. Отшвырнул бутылки. Достал зажигалку. Чиркнул и поднес фитилек к еловой ветке с качающимся синим шаром. Мгновенно полыхнуло. Ярко охватило подножие елки. Огонь жадно побежал вверх, запрыгал по синтетическим ветвям, пластиковым снежинкам, синим шарам и хлопушкам. Казалось, танцовщица совлекает с себя платье, задирает пенистый, пламенный подол. Молодой человек, уклоняясь от огня, перебежал клумбу. Пересек проезжую часть. Исчез на другой половине площади, скрывшись в толпе.

Елка горела, пламя бежало к вершине. Сыпались искры коротких замыканий, синие огни и золотые молнии гасли, исчезая в пламени. Люди на тротуарах зачарованно смотрели. Машины в огненных отсветах продолжали кружить вокруг громадного факела. Синтетика елки сгорела почти моментально. Вместо чудесной танцовщицы в шелковых кружевах торчала голая железная штанга с боковыми уродливыми штырями, как если бы вместо очаровательной красавицы обнаружился страшный скелет. Среди слипшейся пластмассы, дымящихся лохмотьев на вершине поникла и свесилась шестиконечная звезда, утратив волшебный блеск. И уже раздавался вдали истошный вой. Мигали вспышки, расчищая дорогу пожарным машинам.

…Генерал Буталин властно, строго, приподняв бровь над зорким орлиным оком, продолжал совещание. Сарафанов видел случившиеся в нем перемены. Он вновь был боевым генералом, из того недавнего времени, когда батальоны вклинивались в оборону мятежного Грозного, летели, дырявя воздух, ревущие смерчи «Ураганов», пикировали штурмовики, подымая над городом черные башни дыма, танки прямой наводкой разносили фасады, и морская пехота, раскрыв андреевский флаг, атаковала президентский дворец. Кончилось унылое прозябание в Думе, бессмысленное обсуждение законопроектов, разглагольствование о «гражданском обществе». Забылись ссоры и неурядицы в доме, где страдала, не находила места жена Нина. Он снова был командующий, обладал непререкаемой властью, менял своей волей ход истории. Был властелин, «Император Полярной звезды», лидер восставшего народа.