Людвиг Ренн - Новелла ГДР. 70-е годы

Стефа сидит тихо, слегка прищурив глаза. Смеркается. Тучи затягивают небо. Виктор снова подбросил дров в костер. Серебристо-серая гладь озера неподвижна. Из зарослей камыша доносится песня льда — тонкая, высокая, на два голоса.

— Мне нет нужды прятаться. Ни от кого. Я кое-чего достиг. Можете мне поверить. Вы думаете, это было просто? Вам этого не понять.

Маленькая деревушка, представляете? Девять километров до города по проселку. Моя мать батрачила у крестьян по всей округе. Кто бы чужой ни приходил в деревню, он спал у нас. Вот так. С ней. Что случилось с моим отцом, я не знаю. Они говорили, погиб. Я никогда не допытывался. Потом родилась сестренка, а потом еще мальчик. Она подняла нас всех. Вполне заурядная история; таких историй сотни тысяч. Никто больше не хочет слышать их. Только для меня она одна-единственная, моя. У человека бывает всегда одна.

Мать много пела. В поле, в хлеву, у печки, за стиркой. Она знала много песен.

Она радовалась, что я учусь, но никогда не могла понять зачем.

Я навещаю ее иногда. Теперь не очень охотно. Когда мы выросли, она снова вышла замуж. За пенсионера, по объявлению в газете.

Когда я стал студентом, она гордилась мной. Она взяла мою фотографию для паспорта и поставила в комнате на радиоприемник.

Мне нет нужды ничего скрывать. Я всего добился сам. Аттестат зрелости. Государственные экзамены. Мне двадцать восемь, и я зарабатываю кучу денег. Я еще не сказал, чем занимаюсь: я судостроитель. В этой области у нас большие успехи. Я опубликовал несколько статей — можете смеяться. Понимаю, в этом нет ничего особенного.

Он умолк. Молчали все. Стефа склонилась к огню и терла руки, словно ей было холодно.

— Я добился того, — сказал он, — что задумал. Достиг того, чего хотел. Я знаю себе цену. И могу это всем сказать.

Он протянул руки к огню, расставил пальцы.

— Но все уходит между пальцев. Все. И то, что выглядит как счастье. Почему? Почему у меня так? Другим легче. Мне никто не давал форы, никогда. Другие смогли бы удержать все.

Тишина. На воде заблестели огни. От костра падает длинный пылающий отсвет. Тишина и нежное позвякивание танцующих льдинок.

— Почему? А что они делают из него, господи, когда я на это смотрю!..

Я поворачиваю голову и взглядываю на него. Он не лжет. Все это правда. Так он думает, так чувствует. Он сплел пальцы и свесил руки между колен.

Он наклонился к Стефе, мимо меня.

— Я болтаю чепуху, — сказал он. — Не принимайте этого всерьез.

Он схватил свой ящичек и крутит верньеры.

— Спойте, — попросил он, — или скажите несколько слов.

Я с усилием сдержала себя. Я смотрела на Роберта. Должен же он что-то сделать. Но он не пошевельнулся.

Долгая тяжелая минута проходит в молчании. Молодой человек хочет подняться. Стефа не пускает его. Взглядом она удерживает его. Она забрасывает косы за спину, сначала одну, потом другую. Она спрашивает:

— Зачем? Зачем вам это нужно? Мы ведь только начали разговаривать друг с другом. У нас еще много времени.

Она смотрит на него своими серьезными зелеными глазами, они у нее и в детстве были такими.

Из толстого уже почерневшего сучка внезапно вырывается синее пламя и несколько секунд свободно парит в воздухе.

Мы встаем. Меня знобит. У меня застыли колени. Виктор бросает тлеющие сучья в костер, остальные заботливо засыпают кострище песком.

Прежде чем идти к велосипедам, мы вглядываемся в колеблющуюся серую пелену и не знаем, где кончается озеро, где начинается небо. Со стороны мерцающего белым пятном города заблестели первые огни.

Перевод Э. Львовой.

© Neue Deutsche Literatur, 1977, № 8.

© Перевод на русский язык издательство «Художественная литература», 1979.

Вернувшись домой — а это произойдет не далее как завтра, — он загадает сыну такую загадку: некий путешественник едет на машине в определенное место. Скорость примерно семьдесят километров. Дорога гористая. Неожиданно в зеркале заднего вида он замечает, что место это от него удаляется, причем с той же скоростью, с какой он к нему приближается. Вопрос: как это может быть?

Сын ответит: тоже мне загадка. Уж если отец хочет его подловить, пусть придумает что-нибудь потруднее. Путешественник — он же Феликс К. — приближается к заданному месту по узкому, вытянутому зигзагу шоссе. Когда, следуя за поворотом дороги, он меняет направление, перед ветровым стеклом машины вдруг возникает цель его поездки, как секунду назад та же цель отражалась в зеркало заднего вида. Но до правильного ответа сынишке все равно не додуматься. Ответ заключен в следующем противоречии: путешественник едет навстречу своему прошлому.