Рут Хоган - Мудрость Салли

Когда мы доходим до Пьяного Поля, я отпускаю Хайзума с поводка со строгим наказом не задирать ногу в неподобающих местах. Одно из немногих здесь читаемых надгробий принадлежит Рафаэлю Шевальеру, хирургу и профессору медицины, который умер в 1886 году в возрасте восьмидесяти двух лет, – отличный результат для мужчины его времени. Он ни разу не женился, но был любимым дядюшкой семерых детей его сестры и жил один в огромном доме возле парка, за которым присматривала вспыльчивая, но преданная экономка, миссис Брей. Он стал прекрасной рекламой собственной профессии, прожив столь долгую и здоровую жизнь (а может, прекрасной рекламой холостяцкой жизни, бездетности и наемных уборщиков). Я всегда слегка переживаю, что с нашей скамейки видно могилу Рафаэля, если мы с Эдвардом приносим к полднику вино. Переживаю, что Рафаэль подсчитывает объемы выпитого алкоголя и поднимает брови в молчаливом неодобрении.

Хайзум скачет в высокой траве, периодически останавливаясь, чтобы насладиться особо пикантным запахом или поднять ногу возле дерева, чтобы другие собаки смогли оценить его старания. Плутая среди покосившихся надгробий, я слышу обрывки разговора, принесенные ветром. Смотрю вниз, на склон холма, и вижу внизу, на дорожке, Китти Мюриэль, которая идет за руку с Салли. Салли замечает и зовет меня. Услышав ее голос, Хайзум несется вниз, ей навстречу. Она ассоциируется у пса с самым дорогим – с едой, и он бурно ее приветствует. Та наклоняется, чтобы его обнять, но его больше интересует возможность засунуть нос ей в карман в поисках съестного.

– Какой прекрасный пес! – восклицает Китти Мюриэль.

Я вынуждена последовать за Хайзумом и спуститься по дорожке. Почему именно в тот день, когда я просыпаюсь и натягиваю на себя первую попавшуюся одежду, полностью воздерживаюсь от макияжа и от укладки волос, я встречаю самую эффектную женщину, которую знаю? Даже в наряде Салли присутствует оттенок небрежной экстравагантности – сегодня без вечернего платья, но зато в чудесной широкополой шляпе с оранжевыми цветами и в ярко-розовых резиновых сапогах. У меня, как говорил Эдвард, был свой, «индивидуальный» стиль. Он приходился по вкусу не всем, но моя манера сочетать винтажную одежду с вещами на свой вкус всегда запоминалась. После смерти Габриеля никто не заставлял меня носить креп или бомбазин, но думать о нарядах казалось мне неуместным, даже глупым. Но, хотя яркость ушла, обычно я выгляжу вполне прилично. Но сегодня – неопрятно и неухоженно. Недостаточно хорошо, чтобы появляться перед этими двумя дамами, чье мнение для меня почему-то стало очень много значить. Но перед жизнерадостностью Китти Мюриэль сложно устоять.

– Видела похороны? – с гордостью спрашивает она.

– Да.

– Значит, ты наверняка видела моего роскошного мужчину. Высокий брюнет, очень привлекательный, водит катафалк. Люблю наблюдать, как он работает. Он смотрится так уверенно и достойно. И, скажем прямо, невероятно сексуально. Разумеется, я никогда не рассказываю ему, что прихожу. Не хочу смущать. Это было бы непростительно.

Ветер колышет красное платье вокруг ее еще стройных ног и бьет по волосам, небрежно уложенным в привычный шиньон, но ее явно не беспокоит буйство природы. Я бы даже сказала, она из тех, кто им наслаждается. В этой женщине сочетается старомодный шик и беззастенчивое жизнелюбие. Если бы подобное продавалось, я бы встала в очередь первой. Неудивительно, что Элвис покорен. Как и Хайзум, что странно – не похоже, что у нее с собой есть что-то съедобное. Тем не менее он смотрит на нее с обожанием, пока она чешет ему уши.

– Пойдем, навестим последнее прибавление.

Салли берет меня за руку, и мы вчетвером направляемся в сторону свежей могилы. Сворачиваем с дорожки и идем через ветреное Пьяное Поле. Как Китти Мюриэль умудряется передвигаться на высоких каблуках – для меня загадка, но она ступает так же уверенно, как Салли в сапогах.

– Я видела тебя в «Микадо», – сообщаю я. – Ты была изумительна!

Китти Мюриэль громко хохочет.

– Спасибо, дорогая, но я бессовестно выделывалась. Понимаешь, в зале был мой прекрасный мужчина, и я беспокоилась, что представление немного однообразное . Не хотела, чтобы он заснул.

– Уверена, такой опасности не было! – заверяю я.

– Это милые люди, но ужасно консервативные. Нам очень нужна свежая кровь, вроде замечательного Маркуса, который присоединился к нам недавно. Он исполнял Главного Палача. Очень талантливый – и такой приятный человек!