Ирина Василькова - Водителям горных троллейбусов

Киргизия разный. Это у нас в Оше так. А Рустам родом с Памира. Я один раз с ним поехал — это ужаскакой! Никакой зелени, одни камни. И дома такие… лежанки-ступеньки, все водна комната. И у них тамв доме четыре столба, которым они молятся. И обязательно карандаш от тараканов, потому что вши прямо кишит. Они не моются никогда — наверное, холодно. Зимой такой ветер, что весь снег сдувает. Голыйместо, и заняться совсем нечем. В советское время пограничный поселок был, снабжали хорошо, а сейчас как край света. И солнце такое злое — все обветренные, прямо черные. Зато у них танцы и песни очень-очень красивые. И наряды. Похожна наши, но только перышки на шапочке не наверху, а так, сбоку.

— Аня, а перышки должны быть от какой птицы?

— Сова. Я вам случай расскажу. У нас один дедушка любил, чтобы внучки носили такие национальные шапочки. Близняшки, по три года. И вдруг одна пропал, весь аул искал, не найдут никак. Но нашелся — по шапочке. Шапочка с перышком лежал около норы — суслики внучку туда затащили, пока она спал. Четыре часа в норе! Замерз очень, но живой.

— Ань, суслики же маленькие! Может, сурки?

— Наверное, сурки. Не знаю как у вас, у нас — суур. Я думал, по-вашему — енот. Я когда в гостях у дедушки на джайлоо, смотрю на них в подзорный труба. Они совсем как люди — моются везде, даже подмышки. Приходят в ручей и моются. У нас и женщину-чистюлю так называют — суур. Еще цветы собирают. А как невест воруют, расскажу? Их соберется шесть или восемь суур и делают набег на соседний семья. Там берут невеста, приводят к себе. Она у них несколько недель живет, потом отводят обратно.

— Ань, а это не сказки?

— Какие сказки, я в трубу видел!

— Интересно, может, это люди у сурков переняли кражу невест?

— Или они у людей? А еще такой случай знаю — у меня был дядя, такой красивый, такой красивый… Забрали в армию, на флот. И вот матери сообщают — погиб. Что случилось — не говорят. И привозят в закрытом гробу. А мать плачет, плачет — не хочу так, откройте гроб. Открыли — а там вместо него большой рыба. Мать в обморок упал. И умер, очень скоро.

— Аня, вы хотите сказать, что это правда?

— Правда-правда. Все же своими глазами видели!

— Астматика трудно придушить — он умеет экономно пользоваться последними остатками воздуха, поэтому менее уязвим!

Это мы с подругой Катей обсуждаем жизненные стратегии, наслаждаясь не только последним теплом, но и кулинарными изысками: жюльеном, шарлоткой и малиновой настойкой. Уже вторые выходные празднуем ее день рождения — сорок восемь, из которых тридцать она ухаживает за инвалидной мамой, большую часть времени проводя с ней в ярославской деревне. Там есть все, что доктор бабушке прописал, — вольный воздух, огород, цып-цып-цыплята. Прискорбное обстоятельство только повысило градус Катиного природного жизнелюбия — радость она извлекает отовсюду, как изюм из булки, еще и делится с окружающими. Пространство и время вокруг нее закручиваются воронкой — аж гудят, а персонажи ее жизни, мифологичные и анекдотичные, описываются так сочно, что в носу щекочет, как от шампанского.

Сейчас она рассказывает про приятельницу, которая так верила в сбычу мечт, что, неэкономно вдохнув, улетела за счастьем в Австралию налаживать экологический туризм. В итоге на ее личной экологической тропе немецкую туристку сожрал натуральный крокодил. Ужасная трагедия, но хохочем, как ненормальные. Веет корицей, грибами и яблоками. Алтынай из угла сурово и недоверчиво смотрит на шумную Катю, но я знаю, что скоро эзотерические женщины кинутся друг другу в объятия.

Ну да, свершилось… В общем, узорная юрта в Киргизии теперь обещана не персонально мне, но нам с Катей на двоих.

Беседуем уже втроем — на этот раз об эффективных зельях из мухоморов, непременно зарытых в землю. Катя тоже знает магические техники, сама собирала в фольклорных экспедициях. Деревенские жители недавно заявились к ней в дом целой делегацией — нужно было переселить домового из одной избы в другую. А то местный колдун, видишь ли, умер, и больше некому.

— Кать, неужели получилось?

— Пока не знаю, вроде да, а там видно будет.

У Алтынай свои техники, и главная — это гадание на камнях. Но, говорит, здесь нельзя, у вас камни грязные, вот в родных горах она когда-нибудь нам погадает. И опять обещает нам киргизского серебра привезти — сережки-колечки всякие. Потом девушки обсуждают, какой формы и цвета ореол висит над головой человека, которому скоро умирать. Вид е ния у них похожие. Я, кажется, тут лишняя.