Людмила Потапчук - Не обижайте Здыхлика

– Ты это сказал, не я.

– А вы тоже шутник, да?

– О да. Правда, мои шутки не всем кажутся смешными.

– Вот это странно, я уже весь обхохотался. А чего я-то сразу? Других сложнее прижучить?

– Поверь, многие бы душу продали за возможность у меня поработать. Я очень прилично плачу.

– Так раз прилично, я, пожалуй, позорить институт могу и перестать, да?

– Не можешь.

– Думаете, я так прикипел всей своей туземной душой к стуку колес, запаху креозота и тычкам под ребра?

– Думаю, разъезжая в пригородном транспорте, ты можешь встретить кого-то очень интересного. Там много колоритного народа. Взять хотя бы ту девчонку, которую ты с завидным упорством провожаешь до входа в общежитие одного симпатичного медвуза. Ты ведь встретил ее на вокзале, так?

– Вы-то откуда знаете?

– Глупых вопросов не задавай. К делу: мне нужно, чтобы ты и дальше давал свои кочевые концерты – только в поездах того направления, которое я укажу. Трогать там тебя не будут, я об этом уже позаботился. Рано или поздно ты наткнешься на нужного мне человека. Приметы я тебе дам. Ты попросишь его выполнить три твоих желания.

– Опять шутите, да?

– Когда он выслушает твою просьбу, тебе точно будет не до шуток. Будь готов к тому, что он попытается выбросить тебя из поезда или придушить. Это весьма вспыльчивый джинн. Особенно когда пьян или с похмелья, то есть практически всегда.

– Чудесная перспектива. И что мне тогда делать? Я все-таки музыкант, а не сотрудник спецназа. Я драться не умею.

– Ну-ну, не преуменьшай свои таланты. Мне известно, какие из них помогали тебе выживать на улице. Скрутишь его аккуратненько и дашь понять, что действуешь сам по себе, меня не знаешь, никогда не видел, вообще представления не имеешь, что я живу на свете. Он непременно заподозрит, что тебя подослал я. Скажешь, что это неправда. Что до самих желаний – я тебе сформулирую их позже.

– А, понял. Это будут ваши желания.

– Нет. Твои.

– А тогда не понял. Вам-то что за выгода? И кстати, откуда вы знаете, чего я могу желать?

– Говорил же, не задавай глупых вопросов.

– Слушайте, уважаемый, это закономерные вопросы. Втягиваете меня в какую-то мутную ерунду: джинны, желания… Я понимаю, что это, видимо, какой-то бандитский шифр, что дело темное…

– Тогда тебе тем более нужно знать как можно меньше, верно? Целее будешь.

– А если я не хочу ничего такого делать?

– Искренне советую согласиться. Мне бы не хотелось делать больно ни тебе, ни твоей… как ее там? Таня, Тая, Тася? А я, видишь ли, могу. Кстати, попробуй только ей заикнуться о том, что знаешь о моем существовании.

– Ну вы и…

– Тихо, тихо, не буди лихо. Нам с тобой нужно не ссориться, а сотрудничать. Согласен?

Я иду с лекций домой. Ну как домой – в общагу. Я зарываюсь кроссовками в сухие листья, пинаю их, они взлетают темно-желтыми фонтанчиками. Прохладно, моросит дождик. Я подставляю ему лицо.

Мои сокурсники идут группкой поодаль и не смотрят в мою сторону. Они и на лекциях меня не особо замечают. Я есть, и меня вроде как нет. Меня это более чем устраивает.

Мои портреты украшают газеты и столбы. Я знаю, что Малика ищет меня, чтобы расправиться со мной. После смерти отца она устроила целое представление, каким-то чудом убедив представителей власти, что это из-за меня он умер. Что якобы я пробралась в клинику и отравила его. Мало того – что я украла у нее какие-то драгоценности. Меня ищет полиция, обо мне пишет пресса, из-за меня разгораются виртуальные драки в сети. Вика, моя школьная подружка, даже выступила в одном популярном ток-шоу и горестно призналась ведущему, что, будучи ужасно обманутой, помогла бежать такой преступнице, как я, и теперь у нее на душе неспокойно. После чего другие участницы программы начали, словно обезумевшие куры, клевать Вику за отсутствие чутья на дурных людей.

Меня это не беспокоит. Мне нечего бояться, что меня найдут, потому что я уже не я. Ни один человек теперь не может меня узнать.

Перед тем как выпустить меня в большой мир, Ясмин несколько ночей надо мной колдовала. Почему-то все эти процедуры нужно было делать именно ночью – какие-то притирания, отвары, дурно пахнущие настои трав. Ей, в отличие от меня, нужен был сон, поэтому к исходу последней ночи у Ясмин ввалились щеки, появились под глазами черные круги, а сами глаза начали нездорово блестеть. Самое интересное, что почти то же самое произошло со мной. Лицо у меня потемнело, скулы заострились, как у голодающей, а черты лица словно оплыли, будто я была из воска и меня подержали над свечкой. Когда я увидела себя такую в зеркале, то закричала и отшатнулась.