Радомира Берсень - Не обижайте женщин. Часть 1

Если тебя бросил муж,

Если тебе изменил парень,

Если над тобой посмеялся ухажер,

Если тебя предал поклонник …

Загляни в эту книгу, возможно один из сценариев тебе подойдет.

Над детской площадкой шумно и бессмысленно летали голуби, звонко взрезали воздух детские голоса, время от времени звучал женский хохот – густой и многоголосый. Мирная картинка иногда дополнялась приветливыми дворовыми собаками или дворником, который так и норовил подойти поближе и подслушать разговоры, при этом не забывая неистово размахивать метлой во все стороны.

Стояла прекрасна золотая осень, когда солнце вдруг, словно очнувшись, начинает немного пригревать, но по утрам яркие листья на дорожках подергиваются серебристой паутинкой инея. Дети, пока еще не замотанные наглухо в тяжелые зимние одежды, носились по площадке с воплями восторга, периодически устраивая легкие стычки за горку или качели. Их матери и соседки стояли кружком, бурно обсуждая хитросплетения своих семейных отношений, не забывая вполглаза следить за сорванцами. Иногда они покрикивали, чтобы дети не забывали об их присутствии: «Джонни, надень шапку!» или «Кэррин, а ну не смей насыпать песок себе в карманы!», или даже «Корни, еще раз ударишь кого-нибудь лопаткой, и следующая прогулка у тебя случится только через год!».

Казалось, каждая из этих жизней была проста и предсказуема, как у миллионов матерей, что жили до них.

– Ах, девочки, – легко вздохнула полноватая смешливая Джаннита, – мой ведь так и ходит к той своей бабе, я уверена. Казалось бы, чего мне переживать? Деньги он исправно выдает, хлопот хватает, да и разве я одна так живу? А все-таки чего-то не хватает. Не знаю даже … может романтики?

Остальные захихикали, громко фыркнула в ладонь крупная и нескладная, с веснушчатым лицом, Ноа.

– Ой, ладно тебе, – заявила она своим трубным голосом, – у нас вон другая проблема, посерьезней. У тебя хоть дети есть, а мы уже пять лет как пытаемся. Я-то уже вся с ног до головы обследованная – хоть прямо отсюда в космос запускайся, а он все никак к врачу не идет. Я уж и так, и эдак, и лаской, и угрозой. Нет, говорит, мужики бесплодными не бывают, это все твои бабские проблемы – и хоть ты тресни.

– Так а ты и тресни, – оживилась тоненькая изящная Лилиена, – чем-нибудь тяжелым по голове. Я вот давно уже мечтаю об этом. Мой-то натуральный хрюн – поел, считай помойка, разделся – будто гранату в гардероб запустили. Недавно – не поверите – я нашла его грязный носок в заварном чайнике. Устала уже приучать его к порядку. Нет, однажды я ему вдую, девочки, честное слово.

Взрыв хохота рванул во все стороны, спугнув голубей и любопытного дворника. Всласть наговорившись и насмеявшись, женщины стали потихоньку разбредаться домой, прихватывая своих ошалевших от беготни детей. Приближалось обеденное время – безмолвные и пустынные часы, изредка разбиваемые быстрыми шагами редких прохожих. Каждая шла к себе домой: в свою рутину, в свою историю, в свои особые семейные проблемы, которые каждая женщина решала как могла.

Джаннита

Пока сыновья молотили ложками, соревнуясь у кого выше цунами, Джаннита спешно бегала по дому, собирая раскиданную после прогулки одежду. Вернувшись на кухню, она выдала пару звонких подзатыльников и мальчишки начали уныло хлебать суп. Их еще ожидала пара тряпок, которыми следовали устранить последствия цунами. Когда же, наконец, это дело было улажено, посуда сунута в посудомойку, а дети – в кровати, Джаннита присела и задумалась. Она морщила лоб и мелко перебирала редкие, рано поседевшие волосы, своими пухлыми пальчиками. Разговор на детской площадке снова вернул тревогу, которую она так тщательно пыталась укрыть в самых глубоких глубинах своего бессознательного. Любовница. Она точно это знала. Однажды ей удалось мельком увидеть эту женщину в проезжающей мимо машине мужа. Тот ничего не заметил, поскольку был слишком увлечен брюнеткой на соседнем сиденье – яркой, с хищным профилем и полными алыми губами. Она как-то особенно изгибала спину и над чем-то смеялась. Эта картина снова промелькнула перед глазами. Очень хотелось замотаться в рутину как в кокон, чтобы бесконечные домашние дела поглотили разум и вытеснили из памяти это видение. Но теперь поздно – механизм уже запущен и память заворочалась, бдительно выхватывая мелкие детали: полные губы, гладкий темный локон на щеке, тонкие изящные пальцы в дорогих перчатках, нежная белая щека, еще более ослепительно белоснежная от соседства с черным локоном.