Ян Стыдобка - Поэтесса в жанре ню и другие рассказы

Одна из старейших в городе фотостудий занимала верхний угол бывшего промышленного здания на Обводном, краснокирпичного, громоздкого, особенно сумрачного в ясные дни, когда щербатые стены вразброс усеяны пятнами теней.

Внутри этого чудища, вероятно, многое с позапрошлого века изменилось, но только не лестница. О том, какая раньше здесь была жизнь, рассказывали почти скруглённые, истёртые тысячами ног ступени. Пролёты гулкие: идёшь наверх, встретил знакомого, поздоровались, и эхо полетело от стены к стене, к высокому потолку, к пыльным окнам, раскололось и будто впрямь зазвучало отголоском когда-то громыхавших отовсюду ткацких станков.

Теперь станков не было, за них отдувались швейные машинки на первом этаже, где работало ателье. А кроме него – столовая, так что всякий, поднимаясь мимо, мог ощутить запах гречневой каши и котлет. На втором этаже, где находился алкогольный склад, пахло винной пробкой, на третьем… Видимо, фотографией.

Взойдя на третий этаж, Олег позвонил Веронике.

– Буду через десять минут, – ответил голос, как будто уже родной – столько думал о ней за неделю.

– Отлично, жду.

Постучался в комнату администраторов.

– Здрасте. Чёрный зал с пятнадцати до девятнадцати, – представился с порога.

– Да что ты говоришь! – отозвалась сидящая за компьютером Таня, блондиночка в джинсах и синей футболке с бейджем. – Заходи, раз так.

Олег был признателен друзьям, которые два года назад, когда решил попробовать студийную съёмку, направили его сюда. Обычно как бывает? Что первое узнал, в том и видишь настоящее. Услышал «День Победы» в исполнении Льва Лещенко, и все остальные уже не трогают, хоть они, наверное, не хуже. Прочёл иностранный рассказ в переводе N – и не только другие переводы, но и сам оригинал впоследствии кажется подделкой. Побывал в студии…

За два года он побывал во многих студиях и в каждой уловил её собственный характер. Но эта была первой, и именно её характер совпал с изначальным представлением о том, как всё должно быть. Здесь сохранилось полуподпольное братство, лишённое чопорности, малейшего намёка на сферу услуг. Девушка-администратор, вчера купивший зеркалку начинающий гений, богиня с театральных афиш – все свои, все заняты общим делом, в свободные минуты обсуждают композицию, сюжет, приёмы Грегори Крюдсона и Дина Брэдшоу. Только сюда хотелось зайти на огонёк: непременно встретишь кого-нибудь интересного. Как, например, сегодня. Среди полудюжины человек, сидящих у журнального стола на древнем кожаном диване и табуретках – собственной персоной Вадим Сандлер. Пятидесятилетний, седой, статный – волшебник, чьи летящие балерины украшают коллекции в десятках стран. Как простой смертный, пьёт чай.

Олег, освободившись от куртки и ботинок, налил кружку себе. Неделю назад был чайник на подошве, сейчас титан. Новый управляющий взялся за дело с размахом.

– Ваша Афродита пришла? – спросил Сандлер.

– Почему именно Афродита? – вмешалась полузнакомая барышня с дивана. – Может, Аполлон?

– Нет, – открестился Олег, подсаживаясь к компании. – Я только лав-стори снимал несколько раз, девушка с парнем, и то было неловко. Напрягают дяденьки. Подсознательно чувствуешь соперника, что ли…

– Кто тут альфа? – подсказала Таня.

– Вроде того.

– Что за вопрос? – развёл руками Сандлер. – Вы альфа по одну сторону камеры, он по другую. Разграничить пространство и друг другу не мешать. Это самое главное поначалу, не мешать, а там привыкнете.

– Надеюсь. Обещала через десять минут прийти, – сказал Олег.

– А мои уже час наводят глянец в гримёрке. Хотя, казалось бы, и так хороши.

– Из Мариинского?

– Одна из театра Эйфмана, другая из Якобсона. Или наоборот.

Минут через двадцать, пролетевших за беседой и чаем, появилась Вероника – высокая, раскрасневшаяся, со смущённой улыбкой.

– Здравствуйте, – произнесла она ровно и звонко, несмотря на уличный морозец и лестницу. Сняла пуховую шапку, поправила длинные рыжеватые волосы, расстегнула клетчатое пальто, вынула из сумки тапочки и быстро переобулась. Все глядели на неё с интересом, особенно Сандлер.

Вероника обернулась к Олегу:

– Как просили, совсем не накрашенная. Не испугала?

– А-а-а-а!.. – сказал Олег, до края распахнул глаза и поднёс к лицу дрожащие ладони. В следующий миг он вскочил, готовый разразиться миллионом извинений, но Вероника только усмехнулась.

Олег принял её пальто, повесил на крючок и захлопотал: