Валерий Городецкий - Гаврош, или Поэты не пьют американо

Дорога прошла без происшествий, и на следующее утро я уже вышел на железнодорожном вокзале славного города Курск.

Гостиница “Центральная” располагалась в самом центре города в большом старинном сером доме с белыми колоннами на фасаде. В холле не было никого, кроме убощицы, намывавшей пол в дальнем углу холла и строгого вида администратора за стойкой.

Облом долго сидел в засаде и сделал свой решительный выпад, как ему и положено, в последний момент.

Видавшая виды картонная табличка на ресепшене обескуражила коротким, но емким: “Мест нет”.

– Послушайте, – доказывал я молодой властительнице судеб, в чьих руках был доступ к заветным комнатам – Тут вся группа у нас остановилась – техники, гитаристы… Я же с ними, должно хоть одно местечко найтись.

– Не положено у нас так, бронировать надо было заранее, – был ответ.

– Да я же смотрел в интернете, есть у вас места, – настаивал я на своем.

– В интернете места может и есть, а у нас нет – не положено.

В расстроенных чувствах я отошел в сторону, раздумывая над дальнейшими действиями.

Неожиданно кто-то ткнул меня в бок чем-то острым.

– Слышь, милок, есть тут одна комната, на ремонте она, но могу пристроить за полцены. Я здесь работаю, ключи есть у меня, – что-то острое оказалось ручкой швабры, а предложение поступило от той самой уборщицы, что натирала пол в другом конце холла.

– Надо глянуть, – осторожно сказал я

– Пошли, – повернулась уборщица, и я поплелся за ней. – Ты не дрейфь, милок, за полштуки переночуешь. Гостиница у нас знатная, здесь еще Пушкин останавливался. Да и дружок его лицейский, Антоша Дельвиг в ресторации местной, у Полторацкого любил откушать. Истинная правда, мне бабка рассказывала. А ей ее бабка, – вещала женщина.

– А кем была бабушка вашей бабушки? – спросил я, поразившись легкости, с какой уборщица сыпала маститыми именами, ныне и в Питере-то не каждому знакомыми.

– В таверне местной прибирала. Это у нас потомственное.

– Понятно, – пробурчал я недоверчиво.

Мы прошли по длинному коридору, свернули пару раз, после чего нам открылась винтовая лестница, ведущая куда-то вниз.

– А вы уверены, что там есть какие-то номера? – спросил я недоверчиво.

– А то как же, есть милок, есть, не дрейфь. Один точно есть.

Спустившись по винтовой лестнице, мы наконец уперлись в массивную дубовую дверь, по виду и правда находившуюся здесь уже более сотни лет.

Женщина отворила дверь ключом, по размеру более подходящим для крепостных ворот, чем для современного гостиничного номера.

– Ну вот мы и пришли. Располагайся.

Взору открылась странного вида каморка, более похожая на келью. В маленькой нише в стене, находился небольшой лежак.

– А кондишн здесь есть? Тут же душно, – решил уточнить я.

– Есть милок, есть, показала бабушка на круглое слуховое оконце под потолком. Вот тебе кондишн, а вот и пульт, ткнула она ногой деревянный табурет. Встанешь на него, руку протянешь, чай не сломаешься, кондей твоей и заработает, – хихикнула она, поразившись своему чувству юмора. Ну, мне пора, работы непочатый край, скоро делегация депутатская заезжает. Штука с тебя за 2 ночи. Вот ключ, мне отдашь, а не в контору.

Расплатившись с бабушкой, я огляделся.

Удобства и прочие блага цивилизации отсутствовали в принципе, за ними надо было идти в коридор.

Кинув короткую смс-ку Дрозду с описанием своего месторасположения, я прилег на топчан, раздумывая о столь странном месте и культурно подкованной бабушке.

Но длительная дорога все-таки начала сказываться, и глаза мои постепенно начали смыкаться.

Неожиданно я услышал шаги на винтовой лестнице. Они приближались.

– Ага, вот и группа видать подъехала. Отлично, пойдем хоть на Курск поглядим, – подумал я, ожидая, что сейчас вломится Дрозд.

Дверь отворилась без стука, но за ней стоял не Дрозд, а странного вида субъект, держащий в руках не что иное как подсвечник с тремя горящими свечами.

– Черт, зря бабке доверился, – подумал я, дверь ведь даже не запирается, главное кошелек и паспорт при себе держать.

Субъект был одет в черный фрак и белую манишку. Его кучерявое лицо с бакенбардами показалось мне смутно знакомым. Движения его были быстрыми, но не суетливыми, скорее энергичными и точно выверенными.

– Е-мое, так это же Африканец, бывший техник Гавроша, – подумал я.

– Африканец – ты что ли? Ты чего так вырядился, какой-то фест что ли тут? – спросил я.

– Добрый вечер, сударь. Почивать изволите? Простите за беспокойство. Кабы не обстоятельства высшей степени важности, беспокоить вас я никогда бы не стал.