Макси Фэй - Нефанатка

А вечером они уехали, и мы с Егором остались вдвоем. И он подарил мне еще один подарок. Это была самая чувственная и волшебная ночь. Буйство ароматов, и вкусов, и ощущений. Изысканные ласки и медленные движения… И звезды, миллионы звезд на наших небесах, мы летели к ним вместе, держа друг друга в объятьях, и звезды кружили вокруг нас, унося в своем теплом водовороте всё выше и выше.

где-то в середине августа

Кто впустил? Эх, ладно, проходи, я пока добренькая…

Делаю два шага в комнату и вдруг слышу слева яростное шипение. Поворачиваю голову и замираю. Большая, похожая на рысь, кошка шипит на меня, чуть пригнув голову. Она очень красивая: иссиня-черная, с длинными кисточками серебристого цвета на ушах.

Багира, пошла прочь!

Кошка, напоследок сверкнув на меня глазами, разворачивается и уходит в сторону террасы. Вышагивает медленно, по-королевски, и её упругие мышцы красиво перекатываются под бархатной шерсткой. Она очень органично смотрится здесь, в этой шикарной и немного зловещей комнате. С алыми стенами и потолком, черными полом и мебелью и множеством белых мраморных статуй: обнаженных людей, голов животных, переплетенных рук и ног. И весь дом такой же: причудливое переплетение готики и барокко, черно-алое, с вкраплениями белых, чересчур откровенных статуй. Как будто королевский дворец зла, красивого и порочного. И вот она, его королева – развалилась на своем большом диване. На ней – шелковые красные шаровары и шелковый же халат. Глаза блестят, а на лице умиротворенно-безразличное-ко-всему выражение.

Чего встала? Проходи. Коньяк будешь? С кокосиком хорошо заходит.

– Спасибо, но нет. Как ты?

Лучше всех. Разве не видно? Наслаждаюсь жизнью в большой красивой клетке.

– А кто тебя запер?

Папочка любимый, милый и родной. Кто ж еще посмеет?

– А за что? Вернее, почему?

А чтоб я больше не сбегала и не терроризировала бедных пташечек. Все машины забрал, и моторку. Теперь даже на озере не погоняешь. Ворота запер и велел охране никого не впускать и не выпускать.

– А сам где?

У себя, конечно же. Предвыборную кампанию готовит. Ему тут не нравится, говорит, будто в ад попал, чертей только не хватает. Так я ему предложила переодеть всех слуг в черное, нацепить им рога и хвосты, да заставить ходить на копытах. Отказался. Вот только мне идея понравилась, заказала костюмы, а их, блин, не пропустили, говорят, не приказано. Папенька боится, что мне контрабандой наркотики возить будут и, типа, оберегает. Он же не знает, что у меня нычки по всему дому. Ха-ха, я это белое золото давно запасаю, у меня в подвале целый ящик первосортного. Полгорода купить на него можно.

– Зачем тебе столько?

Про личный капитал слыхала? Кто-то его в долларах держит, кто-то в слитках, а я вот в кокаине. Самый надежный лот, всегда продать можно.

– А сама зачем?

Ха, а кто мне запретит? Мешаю с разными добавками, создаю сорта… У меня там, типа, лаборатория за углом. Попробуй вон, из последнего: чистейший колумбийский кокс и несколько крупинок белого перца. Ух, какой горячий! Вкуусный! Ашотик на прощанье подарил. Представляешь, пачка собачьего корма, а внутри много-много маленьких пакетиков с белым порошком… Он умеет делать оригинальные подарки. Только он единственный и умеет…

– Почему ты отказала ему?

А черт меня знает! Я же дама экстравагантная. Делаю только то, что сама захочу. А его я не захотела. Он бы меня не в клетку посадил, а в бетонный колодец. Не хочу туда, там холодно. И кричать страшно, эхо будет. Я его боюсь…

– А там, на мясном складе, не боялась?

А чего там бояться? Кругом туши, так ведь и я туша. Такая же красная, вся в крови. Холодно только было, но после кокса быстро прошло.

– А что потом было, помнишь?

Частично. Помню, как с папенькой говорила, намекнула ему пошевеливаться и поскорее меня спасать. Помню, как ноги босые больно было. Собачий лай помню. Кажется, мне даже страшно было. Потом, когда в голове прояснилось, поняла вдруг, что гнали меня по лесу. Как дичь гнали, прямо к дороге, в лапы папочки. От ярости чуть машину не перевернула. А потом ничего, кокосиком заправилась – и фиолетово на все стало.

– И все-таки зачем, Анжела? Зачем ты травишь сама себя?

Потому что могу. Потому что скучно. Да что ты пристала ко мне, в конце концов? Давай, нюхни лучше.

– И что будет тогда? – спрашиваю, пока она сама втягивает носом дорожку.