Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Ну для каждого в детстве своя мама самой красивой кажется, – возражает Капуста.

– Это смотря в каком возрасте, наверное, – включается Павел, – мне только пять лет было, когда мама умерла, и я даже не успел понять, красивая она или умная, ну, такой маленький ребенок еще просто над этим не задумывается, для него мама – это просто мама.

– Мама для ребенка – Бог.

– Это из Библии?

– Вообще-то, это из «Сайлент-Хилла», дурень.

– А, ну почти одно и то же, – беззлобно машет рукой Павел.

Вокруг сквера город стремительно перестраивается к Олимпиаде, а в самом сквере беззаботно прогуливаются люди – туристы размахивают селфи-палками, парочки держатся за руки, мамочки катят коляски, а впереди – еще целый выходной день, а потом – новая неделя и еще вся жизнь. Так хорошо, что даже страшно.

– Фото не желаете? – спрашивает бомжеватого вида мужик, несущий, как ребенка, странного, и такого же, как он сам, облезлого зверька.

– А кто это?

– Это опоссум, – гордо отвечает мужик голосом Картмана из «Южного парка». Компания дружно взрывается от хохота.

– Не, мужик, опоссумы нынче не в тренде, – ржет Павел, чуть не подавившись эчпочмаком.

– Че ты его прогнал-то, – спрашивает Вадим, когда мужик отковылял дальше, – твоя же тема.

– Я-то завязал.

– В смысле? – непонимающе хлопает глазами Алиса. Элька прыскает в кулак.

– Когда сеструха эвакуировала меня в Сочи, я устроился работать в парк «Ривьера», – поясняет Павел, – на фото с животными. Ну, видела, чуваки всякие ходят и по паркам, и по пляжам с обезьянами, змеями, попугаями, предлагают фото?

– Ну.

– Ну, вот я также и ходил. У меня была маленькая обезьянка, вернее обезьян, его звали Джимбо, но я называл его Какахой, типа, знаешь – «Непосредственно, Каха», а еще потому, что он кусался, и вообще, был какой-то неадекватный.

– И что, это прямо так денежно?

– А то! Тут, уметь, конечно, надо. Предлагать надо только бздыхам…

– А как ты их отличишь?

– Ну ты даешь! – присвистывает Павел. – Их же сразу видно! И чем дичее у этого бздыха лицо, тем лучше. Короче, идет такой себе этот бздых со всей своей бздышьей атрибутикой – детьми, чурчхеллой, капитанскими фуражками, а тут я – не желаете фото с обезьянкой? И сразу садишь Какаху на ребенка, ребенок в восторге, Какаха терпит, папаша пыхтит. Одно фото – сто-двести рублей. Можно больше, тут уже все от человека все зависит. В любом случае, недорого и доступно, папаша соглашается, Какаха позирует.

– И в чем фишка-то?

– А фишка в том, что ты этих фоток успеваешь наделать миллион штук. И озвучиваешь сумму – тысяч десять. Папаша охреневает…

– Я бы тоже охренела! Но он же может просто развернуться и уйти, я бы так сделала.

– Тебе я бы и предлагать не стал. А папаша уйти не может – у него дети уже Какаху затискали, им фоточек хочется. Ну, он начинает орать, возмущаться. Я начинаю ему объяснять, мол, все по-честному, и вообще, гляньте, какие милые фото. Начинаем торговаться. Тут важно сразу понять, сколько он готов потратить, ему ведь и денег жалко, и нищим показаться не хочется, бздышья гордость. В итоге, договариваемся. Когда на две тысячи, когда и на пять. Самый сенокос, конечно, летом. Они же еще все под газом ходят, веселые, добрые. Тут и все семь можно срубить.

– Кошмар, – Алиса начинает жалеть несчастных бздыхов, – и сколько ты с этой суммы себе забирал?

– Официально немного. Нас жестко контролировали. Поэтому, нужно было вертеться, двигаться, чтобы еще леваком успеть сделать хоть разочек в день. Но, получалось, как правило, больше одного раза.

– Нормально! Что ж ты бросил?

– Да, понимаешь, – Павел чешет затылок, – нужно было быть всегда в тонусе, активным, короче, поймать волну. Иначе ничего не заработаешь. А волну без допинга никак не поймать.

– Вы бухали, что ли, перед работой?

– Бухать нельзя – запах. Либо дули, либо таблетками загонялись. «Лирика» вообще хорошо вставляла.

– Какая лирика?

– А это такие таблетки в аптеках продаются, – Вадим дает Павлу подзатыльник, – они от эпилепсии, но дебилы, вроде Павла, их для поиска волны употребляют.

– С «Лирикой» вообще время летело незаметно, – подтверждает Павел, потирая голову, – туда-сюда, деньги в кармане, и уже следующий день. Я был просто в ударе!

– А потом?

– А потом Рубик, ну, сеструхин муж, так меня отметелил, что я сдал Какаху и захотел работать курьером, прям вот в один день!..

После опустошения пакета с пирожками настает время песен. Алиса громко хохочет, Алиса поет под аккомпанемент Капусты, подхлопывая ладонями в такт, получается прелесть как здорово, голос идет откуда-то из сердца, идет ровно, звонко, Капуста счастливо улыбается, переставляя аккорды, люди вокруг тоже улыбаются и снимают исполнение на телефоны. Бесподобно.