Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Или вот: «Неужто жизнь – это песок, скребущий межпальцевые территории?…»

Час назад он сказал, что конфликтует с Элей и ее мамой только лишь для того, чтобы Эля повзрослела, и «начала думать своей башкой, а не мамкиной». Бутылку пива спустя, впрочем, выяснилось, что на самом деле, ему вообще все равно, и все в мире эпизодично и относительно, на чем тема Эли на этот вечер была закрыта.

– Эти фразы летят в вечность, – говорил теперь он про свое творчество.

– Да никуда они не летят, – устало ответила Алиса. Стиральная машинка выключилась, и она принялась развешивать вещи на сушилку. Их влажность явно давала понять, что от Вадима на эту ночь уже не избавиться.

– С тельняшкой поосторожней, она очень ценная!

– Что ж ты ее всю расхреначил? – проворчала Алиса себе под нос, но повесила ее очень аккуратно.

– Это отцовская, памятная. А ты что так смотришь? – взвился Вадим на Капусту.

– Да ничего. Что я вещей его не видел, что ли?

– Эта еще с молодости его осталась. Раритет.

– Да хоть со старости, мне как-то все равно, – пробурчал Капуста, не глядя ни на Вадима, ни на тельняшку.

– Ой, прекратите оба.

– Вы скучные, давайте что-нибудь придумаем, поиграем во что-нибудь, – великодушно прекратил Вадим, – а то у меня от ваших рож скулы сводит.

– Придумай уж что-нибудь, сделай милость!

– Есть много разных игр на сообразительность…

Выключилось электричество. Световой день уже пошел на увеличение, и темнота еще не успела накрыть город, но сумерки, особенно с неработающими фонарями, были даже хуже – пространство вокруг превращалось в однородную серо-синюю кашу, в которой перемещаться можно было только на ощупь.

– Давайте начнем с игры «посветите мне телефоном», – мрачно сказала Алиса, и полезла по шкафам искать свечки. У запасливой тетки была целая коллекция из «Икеи» – с ядовито-химозными запахами, разными цветами, формами и подсвечниками. Всю эту свечную гвардию Алиса принялась расставлять по кухне.

– А что, уютно даже стало, – оценил Капуста, двигая самые большие, пузатые свечки в центр стола, – сейчас нужно всякие песни армейские петь под гитару, в такой-то обстановке.

– Ты и в армии-то не был, какие тебе песни, – буркнул Вадим, скатывая шарики из воска, и расставляя их перед собой.

– У меня язва, не брали меня в армию, а песни я все равно знаю.

– У всех у вас, у филонщиков, язвы…

– Тебе прямо так в армии понравилось? – спросила Алиса, легонько пнув Капусту под столом, намекая, что лучше промолчать. Эта тема часто становилась инициатором конфликтов между братьями, Вадим бил себя копытами в грудь, что мужчиной можно стать только после армии, на что Капуста флегматично отвечал, что мужчины он здесь все равно в упор не видит, и начиналось.

– Да нет… Куда там нравиться, там же песец полный, – неожиданно и тихо согласился Вадим, продолжая выстраивать перед собой восковые шарики. Капуста молчал, так же задумчиво глядя перед собой и сдвинув брови, и Алиса, не ожидавшая такого поворота, удивленно на них уставилась. В этот момент они впервые показались ей похожими – то ли из-за одинакового выражения лиц, то ли в неровном свечном освещении, и вспомнились слова Эли о поделенной надвое личности, – особенно в первый год, полный песец. Я два года отслужил, это уже после моего дембеля срок уменьшили вдвое, а я полную лямку оттянул, по старинке, по хард-корному.

– А институт?

– Я на заочке учился, потому и забрали. После продолжил… Потом все равно на последнем курсе бросил… Да в жопу все. Музыку включу.

Пока он после своего неожиданного откровения деловито копался в телефоне, Капуста выразительно посмотрел на Алису и, скосив глаза на Вадима, щелкнул по шее. Впрочем, после вчерашнего вина да на сегодняшнее пиво щелкнуть можно было и Капусте, и самой Алисе, и она пожала плечами.

– Вот это, для начала.

Запел Шевчук:

– Мы когда только сюда приехали, я в Адлере сначала работал, – улыбнулся уголком рта Капуста, – пробки страшные, приходилось выходить из дома очень рано, чтобы вовремя доехать. И мне нравилось каждое утро именно эту песню слушать, можно сказать, мой день с нее начинался, пока я полуспал в автобусе, привалившись к стеклу.

– Она какая-то зловещая, – сказала Алиса, – «а мир за окном так страшен и груб»… Бррр… Реально, прямо мурашки каждый раз.

– А мне нравилось. Такое море гладкое и большое за окном, буны, пустые пляжи, солнце только недавно встало и небо совсем прозрачное, и это – «твоя земля в неоновом рассвете». Заряжало на целый день по правильному.