Николай Сафонов - Старый дом

Черный подбросил идейку, и воображение заработало. А что, если и впрямь позвонить ей? Услышать ее голос? Это будет хорошим подарком в уходящем году. Зачем отказываться от маленького удовольствия и подавлять столь естественное желание? В том году я не выпил при встрече Нового года, поддался чужому влиянию, и результат налицо: весь год получился непутевым.

Да, но я же дал слово больше не думать о ней, выбросить ее навсегда из своей памяти, и какое-то время продержался молодцом: не звонил ей, обходил за километр те места, где мог ее встретить, не общался с ее знакомыми, но не думать о ней я все же не мог. Это то же самое, что запретить больному справляться о своей болезни у лечащего врача, и сколько бы ему ни втолковывали, что он должен отвлечься, думать о постороннем, никакие запреты и внушения здесь не помогают, больной все одно думает лишь о своей болезни. Так случилось и со мной. И чем больше я запрещал себе думать о коварной девушке, тем настойчивее мысли о ней будоражили мою беспутную голову. Ее можно выбить только одним — другой девушкой. Найти кого-то для любовных утех, как это сделал Черный, можно, но ступить на эту стезю я не могу. Это значит осквернить свое чувство, да и не хочется обижать какую-нибудь милую и ни в чем не повинную девушку и вводить ее, пусть и в приятное, но заблуждение. А раз вышибить клин клином нельзя, то и придется мне нести свой тяжелый крест до скончания века.

И я уже где-то в глубине души смирился со своей печальной участью и не помышлял ни о каком телефонном звонке, а поздравить ее с Новым годом решил по почте. С этой целью и вышел в город. Открытку с текстом приготовил заранее, тщательно продумав каждое слово. Особенно мне удалось одно место из новогоднего поздравления. Одним словом, я пожелал ей, чтобы вокруг нее в Новом году было как можно больше сумасшедших. И подписался: один из них. Подпись получилась корявая, но она-то сразу догадается, как только открытка упадет ей в руки из почтового ящика, что поздравление от меня. Так больше никто из ее знакомых не напишет. И я уже представил, как она на следующий день после встречи Нового года спустится с седьмого этажа к почтовым ящикам и прямо в лифте прочтет мое послание, а потом уже в квартире еще и еще раз перечитает написанное, доискиваясь в послании особого смысла, вложенного между строчек. Но в последнюю минуту я не доверился почте, а подумал-подумал и решил самолично подъехать к ее дому и опустить открытку в почтовый ящик. Так вернее, а то по почте она ее получит не раньше чем дня через три, пропадет весь эффект новогоднего настроения, а так она уже на другое утро прочтет мое послание, а может быть, даже не поленится и из любопытства спустится вниз еще в старом году, и я вольно или невольно буду присутствовать с ней на встрече Нового года, а это уже не так и плохо. Она нет-нет, а мысленно и вернется к моему поздравлению. И я уже пришел на остановку тридцать седьмого троллейбуса, чтобы через полчаса быть у ее дома, но в последнюю минуту меня словно лукавый попутал, и я решил позвонить ей по телефону, но не разговаривать, конечно, а просто проверить, дома она или уже ушла куда-нибудь в компанию.

И проверил на свою голову! Она оказалась еще дома и сказала-то всего-навсего два слова в трубку: «Слушаю вас», — и, не дождавшись ответа, повторила фразу в обратном порядке. Но для меня и этих двух предложений вполне достаточно, чтобы по голосу определить, что настроение у нее не ахти какое, если не сказать больше — отвратительное, и уж во всяком случае никак не праздничное. И едва нажав на рычаг, я сразу же нафантазировал бог весть что! До Нового года осталось меньше двух часов, а она все еще дома… А что, если… От этой мысли я остановился посреди улицы как вкопанный. Она, может быть, ждет моего звонка, а я глупость наслаиваю на глупость, вместо того чтобы объясниться с ней начистоту. Но я уже один раз попробовал, объяснился, подсказывает мне внутренний голос, и ничего путного у меня из этой затеи не вышло. Лишь навредил себе, только и всего, до сих пор не могу расхлебать кашу, заваренную год назад. Написал глупое письмо на девяти страницах, где с отчаяния признался в любви, и затем, не объяснив что к чему, громогласно заявил об окончательном разрыве с ней. Это было давно, а я все не могу отделаться от неприятного ощущения, словно сморозил что-то несусветное, и исправить это уже не в моих силах, сколько бы я ни старался.

И все же я слабый человек, поддался минутной слабости и позвонил ей еще раз через полчаса, и вот теперь расплачиваюсь за малодушие. Что говорить о сожалении? Оно разрывает мое сердце, но поправить что-либо уже невозможно. Нельзя же взять обратно свой телефонный звонок! Черного, конечно, я приплел сюда зря. Он не имеет никакого отношения к моему идиотизму. Просто у меня возникло дикое желание если не увидеть ее одним глазком, то хотя бы услышать ее голос. Вот я придумал глупенько-сладенькую теорийку, что она одна в огромной квартире и только тем и занята, что ждет моего звонка. А самого простого уразуметь не мог. Дома-то она потому, что вся их честная компашка встречает Новый год у нее в квартире. И поделом мне. Я сполна насладился ее голосом. Она сначала растерялась, уж больно неожиданно я ворвался в эфир, и я воспользовался ее состоянием и выпалил весь текст новогоднего поздравления, а когда она пришла в себя и начала в ответ лепетать слова благодарности, у меня уже пропала всякая охота слушать ее, ибо по ее голосу я сразу понял, что за прошедшее время ничего не изменилось, да и измениться не могло. Но и не позвонить я не мог. Сомнения хуже ржи разъедали бы мне душу, а так все встало на свое место. Новый год она встречает в компании и даже не заикнулась пригласить меня. Вот увидеться на досуге, ради любопытства, у нее явно желание есть. Она так и сказала: «Позвони через недельку, и мы что-нибудь придумаем…» Но как она не понимает, что мне совершенно не хочется удовлетворять ее вздорные капризы и позвонил я ей именно за два часа до Нового года не случайно. Ведь только так и можно узнать, есть у нее кто-то или нет. Есть, и выходит, мое предположение подтвердилось. Она делит своих поклонников на праздничных и будничных. Меня она зачислила во второй разряд. Жаль, ибо наше деление явно не совпадает. Она у меня праздничная, и я никогда не соглашусь делить ее с кем-то. Ждать, когда она переведет меня из одного разряда в другой, тоже нет никакого смысла. Да и вряд ли она когда-нибудь это сделает. Ведь давно известно, что под лежачий камень вода не течет. А я написал письмо, послал несколько стихов и пропал на целый год.