Виржини Гримальди - Аромат счастья сильнее в дождь

— Полагаю, нам нужно поговорить.

Мы предполагали, что вернемся домой с маленькой девочкой, а вернулись с пустыми руками. К счастью, Жюль был слишком мал, чтобы это понять.

Я закрыл дверь в детскую Амбры. Ты настояла, чтобы на ней оставалась табличка с ее именем.

Всю неделю ты провела в нашей супружеской постели. Словно поставила жизнь на паузу. Ты отказывалась есть, мыться, говорить, видеть людей, которые осмеливались продолжать жить. Мне пришлось взять на себя заботу о Жюле — кроме детского садика, он все время проводил только со мной. В отличие от тебя, мне было необходимо соприкасаться с жизнью. Я занимался спортом, встречался с людьми, таскался по магазинам. Делал все, чтобы доказать себе, что жизнь продолжалась.

Я часами сидел возле тебя, молча. Мне было страшно оттого, что столько боли могло сосредоточиться в таком маленьком помещении, и я опасался, что она и меня засосет окончательно. С каждым приходящим днем я старался делать хотя бы маленький, но шажок к выздоровлению. Ты же своим состоянием убивала целые три жизни.

Мне было очень плохо, но мне хотелось, очень хотелось выкарабкаться, перестать страдать.

Тебе было очень плохо. Просто очень плохо. И все.

— Я тебе все расскажу, а потом мы больше не будем об этом говорить. Никогда, ты меня поняла?

— Ты не обязана ничего рассказывать.

Сестра утащила меня в свою комнату и улеглась на постель, скрестив руки на животе.

— Знаю, что не обязана. Но мне кажется, я почувствую себя лучше, если выскажусь, будто бы побываю на исповеди.

Я, конечно, пришла в восторг от своей новой роли священника.

— В школе у Сидни есть подружка, это ее лучшая подружка, по имени Марго. В прошлом году однажды вечером она у нас переночевала. В ту неделю ее отец, Камиль, должен был остаться на ночное дежурство, он-то нам ее и привел. Жером тогда улетел в Майами. Пару минут мы с ним пообщались, ровно столько, чтобы он дал мне кое-какие рекомендации, а я его заверила, что с Марго все будет в порядке. И в то же время между нами словно пробежал ток. Да такой сильный, что он даже остался с нами поужинать…

Она немного помедлила, затем продолжила свой рассказ так, словно говорила сама с собой.

На следующей неделе Камиль ей перезвонил. Оказывается, он непрестанно думал о ней и захотел с ней встретиться. Она разыграла недоумение, но, что греха таить, с того вечера она и сама не в состоянии была думать ни о чем другом. Она сопротивлялась сначала: нет, она уж точно не из таких женщин. Она чувствовала себя безнадежно испорченной, даже когда тайком просматривала в каталоге «Редут» страницы с мужским нижним бельем, а тут такое !

В течение следующего месяца он ей то и дело звонил, повторяя, что она заслуживала большего счастья, чем вечно отсутствующий муж, что она просто потрясающая. Она слушала слова, наполнявшие ее уверенностью в собственных чарах, однако оставалась неприступной твердыней. А потом все прекратилось. Ни единого звонка, ни одного сообщения. Так прошла неделя, потом полмесяца. На третьей неделе, когда Жером опять уехал в Нью-Йорк, Эмма уговорила дочку снова пригласить любимую подружку к ним переночевать. Камиль привел ее и остался на ужин. И не только на ужин.

— Это продлилось недолго, я быстро пришла в себя. И поняла, что совершила ошибку, ужасную ошибку. С ним у меня возникло ощущение свободы, будто я слетела с тормозов. Впервые за столько лет мне ничего не требовалось контролировать. Но эту связь необходимо было прекратить, и когда Жером предложил мне завести еще одного ребенка, я увидела в этом подходящий предлог.

Однако в случае с Камилем все оказалось совсем не так просто. Сначала он пытался ее удержать, удвоив ласки и комплименты, то есть действовал вполне приличными методами, но потом, когда маска была сорвана, под всеми этими нежностями и поцелуйчиками ей открылось нечто весьма неприятное. Начались оскорбления, угрозы, шантаж, что он раскроет их связь Жерому, испортит ей репутацию в школе, короче, он буквально применил на практике все рекомендации «Руководства для оскорбленного эго». Сестра не на шутку испугалась. Не сразу после возвращения мужа, но все-таки она ему открылась.

— Он сказал, что заметил, что со мной что-то не так, однако подобного и представить не мог. Надо ли говорить, что он был просто уничтожен, и мне показалось, что он никогда не сможет меня простить.