Алена Судакова - На расстоянии любви

Трофим взял стакан дрожащей рукой и взглянул на врача:

— Я за рулем.

— Пейте. Вам сейчас нужно. Разве вам не рассказали, как доставили вашу мать?

Он покачал головой и залпом выпил коньяк. Пелена перед глазами постепенно рассеивалась.

— Теперь знаете. Не забудьте поблагодарить спасителя.

— Где мне его найти?

— Ее, — поправил собеседник. — Заиметь бы такого врача!.. Сколько раз переманивал ее в нашу больницу — не идет, гордая! Куда я брошу деревенскую больницу-развалюху?..

Трофим плохо слушал его — не терпелось увидеть мать, обнять ее, попросить прощение за то, что столько лет не думал о ней! Прислушиваться к разговору снова он стал, услышав свою фамилию.

— Странно, но фамилия спасительницы — Чернобровина. Бывает, знаете ли, стечение обстоятельств.

Трофим усмехнулся:

— Это моя жена.

Брови собеседника взлетели вверх:

— Сколько с Софьей Владимировной встречался… не в том смысле! — понятия не имел, что она замужем!

Трофим поднялся на ноги, обронив:

— Вот и она, судя по всему, об этом забыла! Могу я увидеть маму?

Смущенный, врач разрешил зайти в палату на десять минут.

— И снова ко мне, если вы собираетесь подписать разрешение на операцию.

— Я сейчас подпишу, если можно.

Трофиму выдали халат и бахилы и отвели в нужную палату.

Старая дверь — когда здесь делали ремонт последний раз? — скрипнула, пропуская его внутрь. Трофим остановился на пороге. Мать лежала на кровати у окна. Похудевшая, постаревшая, почти седая…

— Мама…

Он спала или дремала, но от его голоса открыла глаза и повернулась.

— Троша!.. Сынок!..

Трофим притащил железный стул, сел на него, схватил руку матери. Он долго прижимал ее к губам, вспоминая запах, впитанный с ее молоком.

— Мама, прости, прости, пожалуйста!.. — если б мог крикнуть во весь голос! Но в палате были еще больные, приходилось чуть ли не шептать, чтобы не потревожить их покой. — Мама, прости меня!

— Да ты что? Не надо, не расстраивайся, все хорошо. А тебя увидела, еще лучше будет. И помирать теперь не захочется!

— Мам!..

Еще никогда в жизни он не испытывал такого ужаса.

— Дай хоть я на тебя посмотрю. Какой ты стал!..

— Я все тот же, идиот!.. Мне надо было давно приехать и забрать тебя к себе!

— Нет, сынок, мне здесь хорошо. Куда я отсюда? Здесь родилась, здесь и покой найду. А ты?.. Как ты живешь?

— Живу, мам. Мне сейчас надо уйти — разобраться с твоей операцией. И не возражай!

Она покачала головой:

— Хорошо, не буду. Вот и Сонюшка все заставляла, да мне не хотелось… Виделись уже? Троша…

Он покачал опущенной головой.

— Это я попросила ее позвонить тебе. Увидеться хотелось. Сама она не стала бы — обидел ее больно, сынок. Не заслужила. Лучшей невестки для себя, жены для тебя и не искала. А сынок у вас…

Мать замолчала, понимая, что он сейчас испытывает.

— Он так на тебя похож! Тяжело им одним, Троша.

— Я пытался, мам… Не приняла она меня. Деньги посылал.

Мать горько усмехнулась.

— Ты Соню не знаешь разве?.. Все переводы до копейки у меня дома лежат. Она молодец, смогла Пашку сама поднять. Но ты-то как же?..

— Мам, прости меня за все.

— Да я и не сердилась вовсе. Все хотелось мне, чтобы ты понял что-то в жизни… Но, видимо, я сама ничего в ней так и не поняла! Ты надолго-то приехал, Троша?

Он чуть не выпалил: "Навсегда"!

— Я не уеду, пока буду нужен здесь!

— А как же твоя фирма?

— Что может быть важнее тебя?

В палату заглянул хирург, кивнул ему, и Трофим встал, еще раз поцеловав мать.

— Я завтра обязательно к тебе приду. Я люблю тебя, мам!

— Троша…

Он обернулся от двери.

— Ты только подумай перед тем, как что-то решать! С Соней и Пашей…

— Я уже решил! Или скоро решу. Все будет хорошо, мам!

Трофим остановил машину возле дома Сони. Хотел сначала заехать к себе, но понял, что не сможет находиться там без матери. Там, где все пропитано материнской заботой и лаской, там, где он рос с пеленок. Там, где он стал мужчиной, там, где до сих пор жили его душа и сердце. Хотя нет, сердце жило здесь.

Он вышел из машины, вынул из багажника вещи. Соседи немедленно отреагировали на его появление.

— Никак Вали Чернобровиной сынок объявился!.. Трофим, ты, что ли? Сонюшке-то радость. А то все одна да одна… Пацана поднимала — все силы отдала. Теперь точно легче будет.

Он вспоминал соседей по именам, здоровался, чувствовал, что вернулся домой. Пока что его никто не осуждал, чего он так боялся.