Алексей Радов: Год

Было десять, когда Аконт встал, просыпаясь. Он не сам ранний, стучали. Это был Легойда.

– Гоним.

И вот – нечто из ряда вон, класс классов, наливающий лишний бетон патрон. Это был его седьмой, потом перестал вести счет. Некто Джейми Лукерс. Так хотелось позвать за переборки, откуда такой, а не довелось. Взять за грудки, тыкнуть легко рукой? Можно бить в набат, но бороться, оппонируя. Куда бежать – там Легойда внизу со своим неизменным я.

Прост умильно вручал конкурсантам грамоты. Лучшие дни месяца. Одна из родительниц отвела в сторону излишне активного отпрыска и точно на тренировке класса людей среднего мира наносила, отутюжив предварительно лицо, легкие помещинки по нижней челюсти. Сценка привлекла всеобщее внимание. Женщины одобрительно кивали, пара хулиганистых мужчин, явно после пары пива, или просто хамы, неодобрительно хмурились. Прост со слезой вспомнил маленького Аконта, решившего дать сдачи специально приглашенному, чтобы проучить сорванца, добрейшему сектанту. Надо было еще раз выпороть, но благоверная испугалась мамы. Не ей ведь с ним мучиться потом! Отмахнув наваждение, попросил было поставить что жизнеутверждающее, но против всяких ожиданий раздался вопль – почти голая превосходная блондинка пересекала по диагонали дорожное полотно.

– Девушка! Или сапоги сними, – советовали из толпы. На маму маленькой гадины прекратили обращать внимание.

– Извините! – не обернувшись приятным низким голосом отвечала Патриция. – Опять слет нудистов моралисты накрыли на Слоновьей горе, – а мне нельзя в околоток!

– Вам двадцать есть?

– Все двадцать пять! Детки меня дома ждут, с соседкой оставила. Не выдавайте меня!

– Иди уж быстрее! Дать бы охальнице плетей! – подавались голоса из толпы.

В спину Просту прошипели:

– Не глупи. Тихо влево, за дома.

Прост повел спиной, похоже на пистолет. Делать нечего, зашагал куда сказали.

– Эй! Меня подождите!

Аконт обернулся и обомлел, прямо за ним с ножом и короткоствольным автоматом в непонятной форме без знаков различия высился Проб. Даже фамилию запомнил. Ему резко надоело любое оружие, животные, ужасы и мрак холодного города, печаль пустынных остановок с одинокими пенсионерами. Другой рукой на коротком поводке Проб держал английского терьера в аристократичном наморднике.

– Уберите собаку! Здесь же дети! – кажется, кричала пришедшая. Вдруг ребенок, которого она справедливо трясла за очаровательную двухцветную курточку под гимнастерку, вырвался и бросился через дорогу – прямо в сторону все еще пересекавшей ту Патриции, с обращением: спасите, женщина!

– Хватайте ее! Распутница почти сбежала! Дел натворила, кладу десятку! Еще отвечать будем! – несколько крепких мужчин, а за ними и женщины, таща за руки даже по трое, что запомнилось Просту, и двое детей погнались за Патрицией.

– Горячая штучка. Здесь таких не жалуют, – заключил Проб. – А ну шагай!

– Постойте! Вы не понимаете! – Аконт увидел, как толпа настигла ее. Остальные продолжили погоню за еще более напугавшимся малолетним негодником, не давшимся в руки первых настигнувших их.

– Иди или без тебя обойдусь.

Аконт понуро ткнул Проста, общественники.

Не привлекая внимания – кто не отводил взгляд от формы Проба, прятал глаза от автомата, они зашли в глухой двор с одинокими покосившимися качелями и встали у песочницы.

– Вот что, малой. В твои дела не лезу, но защищать от всех не стану. Помнишь меня.

Прост повернулся и предложил два миллиона, чтобы отстали.

– Хватит нам благотворительность проповедовать. Завершай разговоры, а то хлебную корочку не оценишь. Это тебе не в больнице от эскулапов деру давать. В религию ударишься. Попробуем на три.

Аконт воспользовался хамством. С детства помнил одно важное правило: не путаешь право-лево, не запоминай, где селезенка и где печень, вот и сгодилось.

Поднявшись с мокрой земли, Проб, зверея, передергивал что-то, не так чтобы реально пугало, но внушительно.

Аконт на секунду растерялся, принимая решение. Выстрелили одновременно, и теряя сознание, успел счастливо поблагодарить советских конструктов за стрельбу одиночными, а Проб выругать составными выражениями предохранитель.

Жизнь кажется малиной, когда на завтрак парниковая ежевика со свежемороженой морошкой. Сегодня предстояло неприятное занятие, побаловался ягодками. Интересно, она его вообще хочет или хочет вообще? Судя по лицу, пацан даже в Хандренд Рокетс тут не ходил, а это их характеризует почти однозначно. Он ведь не просто парень, могли и молодых послать. Жестами узнав, сколько оставить, легко выбежал к байку тени. Травить байки тетям не бревна нажевать. Нажил тут на два пионерских подъезда. Допустим, ты не коммунист, не капиталист, не похититель фараонов. Да много кто он не, только что все так смотрят. Ну забыл про подножку, нечего по ногам хлопать, сейчас бы так хлопнул тому в каске, или этим быстрым сварщикам. Навигатор неумолимо сокращал расстояние до пункта игрек. Бородатый древний небожитель вон уже три квартала подмигивает, а все молчок. Ужели только грубая сила уважается обитателями места?