Алексей Радов: Год

Аконт кивнул, сглотнул и показал глазами, что да, потом открыл было рот, но Легойда остановил вербальный беспредел:

– Не сомневаюсь. Расчетное время два ночи. У меня друг правильный там, в домике выше. Надо проверить, не раз спасал, – он мотнул красиво руками полукругом водителю, и они побежали наверх, а Аконт – вниз, к девушке.

Патриция бежала босиком, поставленная накануне стрижка предательски била по шее и горящим щекам. Наверное, это было самое красивое, что Аконт видел, абстрагироваться от обстоятельств, точно та. Оставила адрес, а он вместо нее поехал к своей. А она в Азии сейчас не находит места, могла бы так? Чуть что не по ней, дождь лей. Тянуло вниз, бегать всегда приятно, но Патриция босиком не могла бежать в нужном темпе. Скорее почувствовал, чем увидел кого-то, и мигом стрельнул в появившееся из-под поваленной коряги тело. Человек, правда, то был живой человек, с ужасным криком упал. Аконт достал обойму – там было шесть больших как жареные семена дачного кабачка патронов. Значит, тот был в обойме.

– Ты что делаешь? Нам же не выбраться отсюда!

Аконт напротив ощущал себя в среде непобедимо. Он бы понес ее мешком картошки с машины, но боялся, что появится еще кто-нибудь. Только и командовал – вправо, влево, и шикарная блондинка без возражений мигом претворяла локальные географические фантазии. Убегать – все равно что в стогу искать наоборот. Сейчас самое время для белых, жена отказалась нанизывать, лучше, говорит, заморозим. Морозилка.

Стало реально холодно, но разгоряченный Аконт только больше завелся. Взял Патрицию и тянул вниз. Пусть камни били ее икры и хлестала жесткая трава чарующие голени. Та раз выдернулась, упала оземь:

– И меня пристрелишь?

– Сдохнуть хочешь?

– Прости, я же девушка!

– Тут небезопасно, это тебе не в «Хай» ходить.

Патриция оскорбилась, но воспользовался и повлек ее дальше, та более не сопротивлялась.

Вот и шоссе. Сразу бежал по глянцу мокрого асфальта новый Камаз.

Душевный водитель поднял на руку вначале брови, потом плавно, с достоинством затормозил.

– Скажешь, трахались в кустах и забыли про время. Именно «трахались» скажи, не иначе. А то влетим.

Вдохновленная изменившимися обстоятельствами, Патриция восхитительно улыбнулась глазами.

– Вы в город?

– Куда вам, ребят? Что-то случилось?

Аконт выразительно посмотрел, но она уже говорила:

– Трахались на холме, ребята пошли за дровами, потеряли их. Тут этот дождь, гроза, – Аконт понял, что часа три не ел.

Шофер достал их очень быстро. Тут все. И визит в санаторий, и рассказ про деревенский паром. История бегства, упавшее тело, но Аконт осмелел только в диалоге, меняя местоимения и показывая крутость.

Потом остановка. Икар летел по небу не птицей, а торпедой с подводного корабля. Наши лидеры в подлодках, Аконт пил за это сотку. Он съездил к своей, а не к той, поведала очень личное, пока были в плену. Надо по уму решать. Они взяли номер с одной большой кроватью, хотели спать.

Около трех ночи. Рядом лежала самая красивая девушка в мире. Что же делать, действительно ли тот человек на фотографии – его? А почему бы им не поговорить. Разбудил Патрицию.

– Вы ведь знаете Акдехая?

– Почему ты сказал сказать, что трахались шоферу?

– Это слово не вызвало у него подозрений при твоем изложении.

– Зачем говорить очевидное?

Не ответив, залепил поцелуем губы ей. Она не отстранилась, но и не пустила дальше слюнявого чавканья, но и оно впечатлило.

Отстранился, чтобы оценить изгиб, а девушка неожиданно не прекратила общение, а стала целовать сама.

Так они и заснули снова – как бы не так, в мечтах Аконта.

– Я против игрушечных солдатиков.

– Легойда просил напомнить: Акдехай.

– Да что мне ваши игры, у тебя или железные яйца и железная маска, либо деревянные ноги и избушка на рогах. Для меня жизнь – это не просто там нечто личное, самое важное – убить самого главного.

– Опустошала минибар?

– Ты женат.

– Я много раз неправ. Меняюсь, словно свет дорогих противотуманных фар.

– Дорогих? Ты не похож на человека, дорогой.

– Ты так эротично это говоришь.

– Просто у меня юбочка выше коленок и я не верю в случайные связи.

– Мне завтра надо убить человека. Потому что я бросил друга.

– Разве это проблема? Ту уже убил сегодня.

– И как тебе делить кровать с убийцей?

– Ты в себе, я в себе. Убивать не убеждать. Вижу, что нравлюсь тебе, да душевную старость лениво ломать.

Примерно так они говорили пару часов. Она заснула, он поднял преодолев себя юбку, нет не поднял, не насладился видом ее бедер. У них не чувства, это всегда интересно, она не видит в нем хама, но общается нелестно.