Сергей Самсонов - Держаться за землю

— Да не понял пока. Может, и не смешно. Вообще вся земля вокруг города в дырках. И не хочешь — под землю провалишься. — Мизгирев ощутил свою силу, Мизгирев ничего не забыл и сейчас неправдиво, негаданно сделался нужен своему окруженному городу. Небывалая хищная радость шевельнулась внутри.

— Значит, можно? Хотя бы подумать? — Лютов не загорелся, все так же тяжело, выпытывающе глядя на Вадима, как будто бы внедряясь, протискиваясь в мозг, как если б мизгиревские извилины и были подземными ходами на свободу.

— Это надо смотреть. Дренажные туннели, коллекторы, канализацию. Как это все соединяется и куда может вывести. Но на сквозной проход на шахту — это да, рассчитывать смешно. Это как… ну метро уже есть, но одного-двух перегонов не хватает.

— Это, что ли, год-два — сроки сдачи? Значит, все же смешно?

— Ну вообще спасатели проходку меряют на сутки. Но эта спасатели, они прямо к шахте подходят и в шахту спускаются. Да нет, смешно, смешно. Смешно, потому что война. Не спят же они, ВСУ. Какие уж тут… год? Я как бы стойкости не отрицаю, но неделя-то есть у тебя? Ну месяц есть? Уверены? Строительство с войной, конечно, можно совмещать, но чтобы на одном квадратном километре. Когда ты не уверен, где ты завтра будешь… А на штурм если завтра пойдут? Ну «Тайфун» на Бурмаш? От памятника Ленина проходку поведем? Да как сыпанут изо всех своих «градов» — головы не подымешь… какая проходка?

— За это не волнуйся, — усмехнулся Лютов. — Снаряды сюда не ложатся. Им железка и шахта нужны для другого. Пока их пехота воюет, генералы углем приторговывают. И шахту, наверное, давно на торги уже выставили… Короче, так, жить будешь здесь. Все планы, карты-схемы, какие есть в наличии, достану тебе. Надо будет — совет соберем: посмеемся все вместе. Стаханов-то чего-то не смеялся. Настало время новых героических свершений… Карту эту тебе оставляю — вникай! Видишь эту вот балочку? Выйти надо в нее. Понимаешь? Не в чистое поле. Нам там на ровном делать нечего — только землю собой удобрять. Мы должны в эту складку, как блохи, нырнуть. Чтобы шахта нас прямо под горой родила. Думай, думай давай, с головой в эту шахту уйди, помогай, сынок, родине. Не все еще мозги прогадил на откатах, я надеюсь…

Мизгирев тоже очень на это надеялся… Он помнил подземную архитектуру «Марии», и едва Лютов вышел, в Мизгиреве включился заброшенный, много лет не работавший двигатель. Позабытый озноб тронул кожу, и как будто крещенская стужа обожгла его череп — побежал с легким звоном кристальный часовой механизм, вызвав к жизни трехмерный оптический призрак, световую модель, карту-схему многослойного шахтного тела. Главный ствол, горизонты, пласты… Значит, так: по квершле старой северной лавы к полевому уклону, ходком до транспортного штрека и по рельсам на запад, к горе — снова в лаву. И отсюда вот и проточить на-гора восстающую… Смех! Восстающую! Ведь ни разу не видел, не мыслил такой. Не кроты всё же люди, не черви, чтоб вот так прорываться из недр на солнечный свет… Стандарт — сто двадцать метров в месяц! Ну сколько, сколько… двести — по верхнему пределу напряжения всех сил? Это буровзрывным! С поэтапной отбойкой породы шпуровыми зарядами! Это с крепью венцовой сплошной! Или баровую самоходку… Только где ж ее взять? Как подгонишь? Или что, по-стахановски? Подвигом? Не безлюдной, а, наоборот, человеческой, жильной проходкой?

Он увидел висящего в самоходном полке человека — полусогнутого бандерлога в ржавой пыточной клети, что ползет подвесной черепахой по кровельному монорельсу, постепенно его и наращивая. Почему-то обоих Шалимовых ясно увидел, камнеломную силу сорняковой травы в их напруженных мусулах, как они там корячатся в зарешеченной предродовой тесноте, в угловатом железном жуке, который тащит их по потолку к зияющему устью, как они в этом устье становятся на ноги, вылезают сквозь люк на площадку и бурят в твердокаменных стенках шпуры, от макушек до пят покрываясь гранитной мукой, превращаясь в свои же посмертные, непрерывной отдачей сотрясаемые изваяния.

Нереально. Смешно. Куда вылезать подышать? По главному стволу к «Тайфуну» в гости: «Ребята, это самое… мы тут у вас немного отдохнем»? Как, в клети подыматься? Ведь больше суток под землей не проведешь. Нереально наладить движение смен по канатным дорогам и рельсам. Хотя… Нет, смешно. Нереально всю шахту завести, как часы. Не под носом вот даже — под ногами врага… По поверхности гулко прокатывались огневые валы, с неба сыпались стрелы «Ураганов» и «Градов», в полукруглые устья казенников задвигались снаряды, наводчики, приникнув к оглазьям панорам, неистово вращали свои маховики, и, пригвожденные к земле стальными костылями, гаубицы тяжело сотрясались, подпрыгивали, одеваясь кипящими пылевыми клубами. Неустанно ходили отполированные трением сияющие поршни, скрежетали зубчатые траки, шестерни, рычаги, передачи огромного проходческого комплекса, который перемалывал в муку многоквартирные дома. И вот этот проходческий комплекс, в мановение ока способный изменить весь ландшафт от Изотовки до Талалихина, кумачовские грозы должны обогнать под землей?..