Юрий Тешкин - Полковник

Вздохнув, идет полковник в кладовку, берет альбом старых фотографий, начинает смотреть. Вот дед: усы лихие, грудь в крестах, лицо наивно-лукавое. Отец стоит с ним, положив левую руку деду на плечо, а правой откинул полу пиджака и до большого пальца засунул ладонь в карман брюк — так, чтобы была видна серебряная цепочка от часов. Вот любительский снимок матери… Полковник вернулся назад, к фотографии отца с дедом: что-то мелькнуло там, да так и пропало, не оформившись. Повертел он фотографию и так и эдак, на обратную сторону заглянул: «Фотограф А. Е. Курбатов, Большая Пресня, дом Смирновой, негативы хранятся для дальнейших заказов и увеличения». Наконец увидел полковник, что дело все в руках — крупных, промытых по случаю фотографического запечатлевания на долгие годы. Далеко вылезшие из рукавов, неестественно застывшие, руки похожи были на белых ласковых котят.

Тут оказалось, что опять у него раскрылся рот, и полковник, закрывая его, рыкнул в досаде. Некстати вспомнилась Катюша. Несогласованность сил, имевшая место в ней, неприятно вдруг определилась в связи с самораскрывающимся в последнее время ртом. Постоянное душевное многоборье у сестры заходило так далеко, что почти покидало плоть, отчего та становилась бессмысленной, почти вульгарной, несмотря на красоту юности. И лишь глаза, где сходятся все человеческие начала, лихорадочно разгорались, и, боясь взглянуть ими, закрывала их совсем тогда Катюша. А слова, если произносились на тот момент, катились как бы по инерции, смущая и Катюшу, и слушателей. И покинутая плоть томилась от несуразности такого состояния и как бы старалась поскорее перейти во что-то более подобающее этой несуразности: в траву, в деревья, в почву. Под любым предлогом спешила Катя удалиться в такую минуту. Час, другой пройдет, потом вернется — и как ни в чем не бывало. С жалостью все это вспоминалось сейчас полковнику. Двумя пальцами взялся он за щеку, прикрыл один глаз. Одни считали ее красавицей, другие, наоборот, не видели ничего в ней красивого. Отпустил щеку, подпер ее пальцами — опять удобно. Ощущение, не став мыслью, повело руку по всему лицу, по складкам кожи, изгибам линий, морщинам. Куда б ни упирался палец, куда б ни ложилась ладонь — везде было удобно. В последние годы близорукость прибавила на лбу к горизонтальным морщинам несколько вертикальных, и, добравшись до лба, ладонь ощутила твердые квадратики решетки, перебралась ладонь к уху — похолоднее здесь — и по щеке стала спускаться к подбородку. Здесь, по щеке, линии шли глубокие, резкие, как рельсы, и изгиб их напоминал плавность огня, охватывающего горящее дерево.

Вчера в газете мелькнуло сообщение о нелепой смерти короля твиста (принимая ванну, дотронулся до обнаженного провода). И вот теперь, связавшись с Катюшей, эта нелепость обернулась жутковато сверкнувшей звездой, видимой полковнику словно бы среди белого дня. И закряхтел он в непонятной досаде, зашумел, задвигал альбомом по письменному столу, стал было подниматься, остался и, резко вывернув голову влево, выдвинул верхний ящик стола. В ящике была лишь одна папка скоросшивателя — диагнозы за последние двенадцать лет. Раскрыв ее, полковник стал медленно переписывать диагноз от 03.X.197… года, то есть диагноз полугодовой давности, состоящий из четырех болезней. Переписав и снабдив его сегодняшней датой, полковник достал из бокового кармана пиджака, висящего за спиной на стуле, бумажник настоящей кожи — фронтовой еще подарок Нади. Уже изрядно потертый и приобретший в тех местах теплый и мягкий оттенок замши. Полковник раскрыл его и подцепил ногтем мизинца из самого маленького отделения бумажечку. Он поднес ее к глазам, выразительно, но неслышно шевеля губами, привыкая к новому словосочетанию, и, уже не глядя на бумажку, лишь вздохнув, четко и аккуратно приписал к диагнозу под номером пять новую болезнь — эмфизему легких.

Взяв этот листок с пятью болезнями, которые имеет полковник на сегодня, в вилку широко расставленными локтями и положив подбородок на сплетенные кисти, думал: «Эмфизема так эмфизема. Не такая уж серьезная добавка к тем четырем, что были до этого. Что ж, необходим свежий воздух, по возможности сопровождаемый ритмичными движениями. Придется подышать, подвигаться ритмично». Думал, что хорошо бы увеличить прогулки, но болезнь за номером два на увеличение прогулок в это время года (бедное витаминами) будет реагировать негативно. Где-нибудь в апреле, в мае, когда влажность снизится процентов на двадцать — двадцать пять, это станет возможным. А до мая, пожалуй, надо ограничиться увеличением пребывания на балконе. Однако и на балконе полковник находится до семнадцати ноль-ноль, то есть вплотную до полдника. Где-то необходимо выискивать резерв, но вот где? Опять резко вывернув голову влево, выдвинул второй ящик, не глядя взял картон с вычерченным тушью распорядком дня. То наклоняясь близко над картоном, то откидываясь, что-то сдвигал, менял местами что-то, почесывал и подбородок, и щеку и наконец замурлыкал невесть как привязавшийся легонький мотивчик, а потянувшись к карандашнице — усеченной, четырехгранной пирамиде с изображением на гранях крепостной стены и солнца, — даже напевал: