Юрий Тешкин - Полковник

«Здравствуйте, дорогая Астриг и вся Ваша семья! Простите меня, что я отнимаю Вашу надежду. Всегда лучше ждать и верить в надежду, чем никого не ждать и ни на что не надеяться. Это только я так думаю. Простите, если это все не совсем так. Несмотря на то что я очень и очень много пережила, душа моя не огрубела. Наоборот. Когда я сейчас смотрю кино о войне, я всегда плачу… Дорогая Астриг! Я Арама, к сожалению, не знаю, никогда с ним не встречалась. Я была бы счастлива с ним встретиться. Вы правы, в жизни все может быть. Надо поискать, сходить в военкомат. Узнайте, где ищут пропавших без вести. Не может быть, чтоб совсем бесследно исчез. Узнайте, в какой части он служил, какой род войск, жив ли командир. Напишите в газету «Труд» (может быть, кто-нибудь с ним служил), чтобы откликнулись однополчане. Я Вам всегда пишу теплые, сердечные письма. Просто иначе не умею. Просто что в человеке есть, тем он и выражает свои действия. Я бы была вместе с Вами очень счастлива, если бы вдруг пришло какое-нибудь известие о любимом всеми Араме. Поскольку Вы теперь знаете всю правду, надеюсь, Вы не порвете наше знакомство. Я бы была счастлива и в будущем получать от Вас письма».

И письма продолжали приходить. Об Араме не было больше ни слова. Только в одном письме, и то не из деревни, а из Баку, от некоего Радика Ваганяна — еще одного корреспондента Армении — было: «…сердечный привет, Нина-джан, вашему мужу Араму — моему названому брату…» Но это уж было совсем какое-то недоразумение, которое и объяснила Нина Андреевна в своем ответе Радику Ваганяну.

После этого уж никто не вспоминал ей об Араме, только звали настойчиво в гости.

«Вас ждет бабушка, — Айастан писал, — она всегда смотрит, как я пишу и просит приехать. Она не умеет читать и писать, она только говорит — пиши, внучек, пиши и скажи, пока я живу, пусть приедут всей семьей, чтобы я увидела своими глазами. Привет Вам ото всех людей деревни, которые знают Вас по Вашим письмам. Снова просим приехать…»

А Нина Андреевна ехать не решалась. И полковнику она отчего-то не стала рассказывать всего. То есть о переписке рассказывала, о всяких новостях рассказывала, а об Араме — нет.

Чаще других ей теперь писал Айастан — сын Арама.

«Ты пишешь, сестра-джан, что боишься приехать. Пойми, у нас нет плохих людей. Мы встретим тебя, только сообщи о дне приезда. Сестра-джан, скажи честно: ты хочешь к нам приехать?»

А Нина Андреевна окончательно передумала ехать. В самом начале переписки думала: «А почему бы и не съездить?» Потом заколебалась, потом эта путаница с Арамом получилась, теперь же думалось почти неприязненно: «С чего бы такая настойчивость в приглашениях?» Ее еще никто так не приглашал. Тем более надо было обождать — может, потихоньку вся эта история и уляжется. В общем, ей бы хотелось ответить: «Извините… извините, на мне сейчас лежит забота об очень хорошем, но очень больном человеке…» Но и так ответить вроде бы тоже невозможно. И Нина Андреевна стала затягивать с ответами, писала все короче и короче, и все как будто бы и улеглось…

И вот под праздники, когда Нина Андреевна и писем-то от них не ждала, прибыли трое, Айастан с женою и Григор — их родственник. Ужинать отказались — устали с дороги. Да, по правде говоря, и холодильник был пуст, разморожен даже, Нина Андреевна собиралась на праздники в профилакторий. Но Нина Андреевна виду не подала, постелила гостям в большой комнате, мужчинам на софе, женщине на раскладушке. А утром у нее уже все было приготовлено — и суп с фрикадельками, и жареная рыба с картошкой. Фирменное блюдо — Нина Андреевна его очень хорошо всегда делала, тем более повезло: рыба досталась живая.

Выспавшись всласть, гости поднимались, умывались, одевались. Потом распаковали свои чемоданы, сумки раскрыли, узлы развязали, стали доставать, ставить на стол всевозможные кушанья. Григор, постарше который, с густыми усами, знал по-русски.

— Это, — говорил он, передавая Нине Андреевне нечто мясное, наперченное, вкусно пахнущее, — это, сестра-джан, бастурма. По-вашему — шашлык маринованный… А это, держи, сестра-джан, — дыня, мята, корица, кинза… а это соленые виноградные листья, здесь зелень базилика, петрушка, укроп — сама знаешь… А это, — с улыбкой принял от Агуник, жены Айастана, — здесь, сестра-джан, цыплята с черносливом… м-м-м!

— Ой, да что вы! — говорила Нина Андреевна, принимая большой промасленный пакет с цыплятами. — Зачем же, все же есть…

— А это — масуха с овощами, тут курага, компот зимой варить будешь, держи, держи, сестра-джан, это масло топленое… держи…