Юрий Тешкин - Полковник

— Ну-у!

— Мухтарчик, Мухтарчик, бедненький… — Вырвал руку, подбежал, гладит, пес от удовольствия лег на спину, подставил темно-розовый в крапинку живот.

— А раньше ты собак боялся.

— Игорек! — кричит девочка из соседнего дома, за которой идет сибирский кот.

— Игорек! Игорек! — сразу двое тут подбежали.

— Что? — спрашивает их Рая. — А?

Пожали плечами и дальше пошли своею дорогой. О полузабытых приятностях собственного детства вспоминает Рая, но надо спешить — ведь им с Игорьком через час в музыкальную школу.

— Мама! — кричит она уже с порога. — Покорми Игорька, пока я ноты отыщу.

— Вон пап Коля — пусть покормит!

Баба Вера, шаркая по полу старыми валенками, появилась из маленькой комнаты, ставит на газ чайник, котлеты разогревает…

— Верховой в окно стукнул, — журчит ее речь, как тихая речка, — чтоб к одиннадцати часам… на Павелецкий вокзал… Вот тебе и белье. Петя с работы пришел: «Мать, — говорит, — собери-ка белье». Я: «Да ты никак в баню!» Так недавно ж вроде был… Года четыре с фронта не было… — загибает пальцы. — Да, четыре…

Игорек, покачивая ножками, слушает, потом кричит:

— Баб Вера, а котлеты-то!

— Горят никак! — Баба Вера выключает газ, накрывает котлеты, прислушивается, принюхивается — не дошла ли гарь до большой комнаты, слава богу, вроде нет. — …Потом открытку прислал… ранен, значит. Приезжаю на Третью Мещанскую, там госпиталь… Кормили их там неплохо… у нас голод начался, крапиву ели…

— Ну-у… — недовольно морщится Игорек. — Опять эти противные котлеты!

И тут же звонок, дочь Оля пришла из школы.

— Пятерка по биологии! — и с грохотом на пол летит дипломат. — Есть хочу! Что у нас сегодня?

— Жареное мясо… нет, кажется, котлеты… — говорит папа и силится вспомнить, выключил ли он газ, когда подогревал чайник. — Да, котлеты… и вермишель. Сама накладывай. Суп будешь?

— Не-а… кролик не подох?

Дочь заглядывает в ванную комнату, где в ящике кролик, вернее, черно-бурая крольчиха. Что-то в последнее время приболела в сарае, и Ольга перетащила ее в квартиру. В связи с морозами таким же образом в ванной комнате на днях оказались японские петушок и курочка, в коридоре в ящике — второй кролик, который чувствует себя прекрасно, но Ольга и его на всякий случай перетащила из сарая. Два постоянных члена семьи: кошка Мурка и неопределенной породы собака Дина потеснились, а вообще-то вполне доброжелательно встретили пришельцев из сарая. Черно-бурая крольчиха сперва пластом лежала, потом стала вздрагивать, то есть реагировать, потом есть стала, на лапы вставать, стала крепнуть не по дням, а по часам. И японский петушок дня через два уже пришел в себя после морозов в сарае, где гребень у него обморозился, — сперва хрипловато и неуверенно стал напевать по утрам, а теперь поет все лучше и лучше. Будит на работу, ведь будильник барахлит, а в починку отдать его никак не соберутся. Баба Вера рада живности, целый день разговаривает — есть ей теперь с кем. Ну а Надежда Алексеевна рукой махнула. Она ведь уже думала о квартире, которую ей обещали дать.

Пообедав, Ольга украшает комнату к Новому году. До Нового года еще далеко, но ей-то уже не терпится. Развесила гирлянды, фонарики, дождь. Теперь ей хочется разрисовать окна белой зубной пастой, как в прошлом году. Но вот беда — рисует она не очень!

— Пап, — вкрадчивым голоском просит она, — пап, я же пятерочку по биологии получила.

— Ну, — настораживается папа.

— Нарисуй мне за пятерочку хотя бы одну маленькую бабку-ежку.

Папа возмущен, у него и так много разных дел! А главное, с этим замерзшим зверьем теперь не квартира, а зверинец! В ванную не войдешь! От кроликов вонь! И лестницу мыть пришла их очередь! Да и вообще…

Но в конце концов, прихрамывая на примороженные пятки, идет он со скептической миной на лице в комнату детей. И видит, что там одно окно проморожено сильнее других, и вспоминает, что выбито одно стекло и вот вставить бы давно пора, да руки не доходят. Он шумно вздыхает, но дочь уже сует в руки кисточку:

— Одну ма-а-ленькую-премаленькую бабку-ежку!

И папа, взлохматив остатки волос, рисует в профиль Бабу Ягу, летящую в ступе с метлой. Смеется у него за спиной счастливая Ольга. Потом он рисует месяц и на нем чертенка, правда, больше похожего на поросенка, который зачем-то поднял руку вверх, словно приветствуя пролетающую над ним Бабу Ягу.

— Давай нарисуем в руках у него плакатик — ограбим Деда Мороза! — предлагает Ольга.