Марк Хэддон - Красный дом

Доминик ссыпал нарезанный лук в шипящее масло. В студенчестве он и сам был вегетарианцем. До эпидемии коровьего бешенства животные жиры добавлялись во всю продукцию. Печенье, мороженое… Он делал покупки в кошерных рядах в Стэмфорд-Хилл-Сейфвейс, где бродят хасидские домохозяйки с их пятидесятилетними умниками-мужьями. Доминик промыл шпинат в дуршлаге и положил его к луку.

Поражения Анжелы приносили ему удовлетворение. Когда они вернутся домой, он порвет с Эми. Зачем она ему? Связался с ней из-за уязвленного самолюбия, пытаясь почувствовать себя лучше. Больше она ему не нужна. Шпинат потемнел и сморщился. Карен, дочь, которой у него не было, благословила его с того света.

В микроволновке разогревалось жирное молоко. Между Дейзи и Мелиссой что-то происходит. «В целом она мне нравится», – сказала Дейзи. Давненько ему не приходилось видеть этой подростковой неловкости с опусканием глаз. Он поможет Анжеле прийти в себя, сплотит семью и станет настоящим отцом. Доминик насыпал немного муки в жарящийся шпинат и размешал. Он может вновь начать преподавать музыку, взять несколько учеников, заработать деньги. В воздухе витал сладковатый запах запеченного картофеля. Все будет хорошо. Зазвучало «Физическое граффити» «Лед Зеппелин» – кстати, тоже двойной альбом. Пожалуй, он сместит «Изгнанника» на третье место.

– Смотри. – Мелисса быстро оглядела коридор, подняла юбку и приспустила трусики, показывая маленькую синюю птичку на ягодице, ровно в том месте, где загар переходил в нетронутую солнцем белизну. «В глаза ей брызну жидкостью волшебной…» Дейзи хотелось как-нибудь похвалить татуировку, но это показалось ей неприличным.

– Больно было? – спросила она.

Мелисса не спешила прятать татуировку, и Дейзи не могла отвести от нее глаз.

– Он набивал аккуратно, так что было терпимо. – Она наконец-то натянула трусики. – Если ты кому-нибудь расскажешь…

Но зачем ей рассказывать? Это сочтут ее падением, не Мелиссы.

Анжела наслаждалась музыкой с латинскими мотивами: «Оркестр Баобаб», «Буэна Виста сошиал клаб». Алексу нравились «Рейзорлайт» и «Касабиан» – музыка, которую слушаешь в дороге, опустив окно автомобиля. Дейзи любила богатые диапазоны хора, и при виде переносного клавишного пульта в церкви испытывала греховное желание прийти в сочельник к церкви Святой Катерины, где будут свечи, остролист, орган и похожие на ангелов мальчики. Однако сосредоточенней всех музыку слушал Бенджи – с той самой ночи, когда он болел и, лежа на кровати, смотрел с мамой мюзикл «Парни и куколки». Песни, танцы – все спрессовалось в один большой, липкий кусок торта. «Моя прекрасная леди». «Бедовая Джейн». Жаль, что нельзя иметь личный оркестр. Когда никто не видел, Бенджи напевал песни из мюзиклов, а если он шел по улице, щелкая пальцами и делая неловкие пируэты, лишь четверо людей во всем мире понимали, что Бенджи изображает танец из пролога «Вестсайдской истории».

Сейчас негромко играл Монтеверди. Фольга, в которой запекались овощи, покоробилась и пожелтела, словно доспехи эпохи Елизаветы I. Ждало своего часа вино «Вульф Бласс каберне совиньон».

Анжела увидела коричневую мышку, бежавшую вдоль обшитой полированным деревом стены. Эта мышка показалась ей сказочной, будто сошедшей со страниц детской книжки. Она решила никому не говорить о ней.

– Дай-ка я попробую угадать, кто играет… Это «Весперс»? – сказал Ричард.

Доминику показалось, что сегодня в нем был какой-то надлом. Видимо, Ричард и Луиза и впрямь поссорились в Ллантони. Луиза тоже выглядела подавленной. На ужине Доминик будто унаследовал место Ричарда во главе стола, наряду с ролью главы семейства. Впрочем, сегодня все смешалось. Луиза неожиданно села рядом с Бенджи и принялась расспрашивать, какие школьные предметы ему нравятся. Бенджи отвечал, что ненавидит математику, а Луиза на салфетке объясняла, как делить в столбик. Дейзи и Мелисса сидели рядом, Анжела и Алекс вспоминали жуткие выходные на курорте в Бармуте: отравившиеся люди были отрезаны от мира из-за прилива и криком взывали о помощи.

Пирог Доминика удался на славу. Бенджи позволили съесть собачку из слоеного теста, которую вылепил и усадил на хрустящую корку его отец.

Потом, за кофе, пока Дейзи и Алекс мыли посуду, Анжела обнаружила себя рядом с Ричардом и под влиянием момента решила рассказать ему о Карен. Совершить своего рода экзорцизм. Ведь она не сообщала ему о своей беременности, а потом нагрянувшее несчастье было слишком личным, чтобы обсуждать его с почти чужим человеком. Однако в последний момент она передумала и вместо этого спросила: