Сесилие Треймо - Летний домик

– Вернись к нам, – шептала мама, – пожалуйста.

Папа продолжал вглядываться в дом на холме. Так он сидел долго.

Исабель обняла Урсулу и замерла, но с каждой секундой сидеть без движения становилось всё труднее, а вскоре это вообще стало невозможным.

И тут папа положил голову маме на плечо и разрыдался.

Мама обняла его. Исабель никогда раньше не видела, чтобы кто-то так плакал. По крайней мере, взрослые. И уж никак не папа. Это было настолько странно и непривычно, что у неё в горле словно застрял ком, и как она ни пыталась его проглотить, он стоял на месте.

Исабель и Урсула сидели, не шевелясь, в траве за кустом бузины. Урсула сжала руку сестры и притянула Исабель ближе к себе. Исабель обняла сестру, а та положила голову на плечо Исабель. На руку Исабель капали горячие слёзы – не то её собственные, не то Урсулы.

– Не уходи от нас, – повторила мама, – слышишь, Эрленд? Я люблю тебя, я тебя не отпускаю.

И Исабель увидела, как мама целует папу в голову – несколько раз, целует его кудрявые волосы. Они сидели, крепко обняв друг друга, и оба плакали, будто Ромео и Джульетта. Ясно было, что они любят друг друга, как и раньше, и что никогда-никогда не станут разводиться. В тот момент Исабель окончательно это поняла – а рядом плакала Урсула, всхлипывал папа и шмыгала носом мама. Она была уверена, что они отпразднуют рубиновую свадьбу, а потом золотую, бриллиантовую и какую угодно, ведь это и есть настоящая любовь, которая сильнее смерти…

И тогда сёстры успокоились.

– Идём, – тихонько шепнула Урсуле Исабель.

Она бережно взяла сестру за руку, и они выбрались из куста бузины, незаметно подошли к двери, но увидели, что она заперта. Девочки не могли зайти в дом. И вернуться в сад, где сидели родители, они тоже не могли. Они будто оказались ни тут, ни там.

Исабель посмотрела на Урсулу, сжала её руку, еле заметно улыбнулась и тихо опустилась на лестницу, потянув сестру за собой.

– Подождём, – сказала она.

Дедушка открыл дверь изнутри и, увидев возвращавшуюся из сада маму, распахнул её. На её лице ещё не высохли слёзы, но она старалась не подавать вида.

– Ничего, если мы здесь переночуем? – прямо над головами Исабель и Урсулы прозвучал почти спокойный мамин голос.

– Понимаю, – ответил дедушка, сунув руки в карманы брюк. Голос выдавал его беспокойство.

Стоявшая у него за спиной бабушка кивнула. Она была очень бледной.

– Я приготовлю вам постель, – сказала она и быстро пошла к лестнице.

«Нет, она не просто пошла стелить постель», – подумала Исабель, взглядом провожая удаляющуюся фигуру бабушки. Она видела бабушкину ссутулившуюся спину, которая обороняла её, словно запертая дверь… Бабушка не ушла, она сбежала.

На бабушку было так больно смотреть, что Исабель отвернулась.

Она заглянула в гостиную, где собрались остальные члены семьи. Дедушка сидел на стуле и рассматривал свои руки. Урсула крутилась около мамы. Мама поглаживала младшую дочь по спине. Она выглядела очень усталой.

Исабель не захотела заходить в комнату. Она тихонько закрыла дверь и вышла в сад. Девочка думала только об одном – о том, чтобы найти папу.

Исабель увидела его, когда повернула за угол дома. Папа стоял в начале сада и не то любовался деревьями, не то слушал, не то мечтал. Он не замечал дочь, пока та не подошла совсем близко.

– Привет, – сказала Исабель.

– Привет, – удивлённо произнёс папа. Его глаза покраснели, но голос звучал спокойно.

– Все в доме, – продолжала Исабель.

Папа неторопливо кивнул, но ничего не ответил.

Вокруг стояла такая тишина, что голос Исабель прозвучал неожиданно громко. Она спросила:

– Вы хорошо отдохнули в Испании?

Папа снова не ответил.

– А вы здесь хорошо отдохнули? – вместо этого спросил он.

– Мы – хорошо, – ответила Исабель.

Исабель и папа старались не смотреть друг на друга. Начать разговор по душам было совсем не просто после того, как они больше полугода почти не общались, а уж тем более после сцены в гостиной.

Исабель смотрела на сад. В этот летний вечер было безветренно, ни на деревьях, ни на кустах не шелохнулся ни один листок. Только вдалеке щебетала пеночка. Исабель не знала, что говорить, а папин плач эхом отдавался у неё внутри. В прогретом воздухе стояли запахи земли, зелени и разных цветов, и, несмотря ни на что, вечер выдался приятный. Исабель снова взглянула на папу, быстро зашагала к освещённому солнцем камню, села на него и выдернула из травы соломинку. Папа подошёл к дочери и уселся рядом.