Наталья Нестерова - Дом учителя [litres]

Воодушевленной ее реакцией Зайцев развивал успех, напропалую флиртуя, примитивно и отчасти пошло. Как еще может флиртовать танк?

– Вы, ясное дело, не типичная женщина. Особая! Я заронил секретик, почему вами заинтересовался, а вы не пытаетесь выпытать. Любая бы пыталась, ты необычная!

– На «ты» мы не переходили.

– На брудершафт?

– Фу! – скривилась Анна Аркадьевна и отвернулась. – Сами себя послушайте, приверженец танковых биатлонов. Вы заинтересовались, потому что я при первом нашем телефонном разговоре ляпнула про свинец, который мы плавили в детстве.

– Точно!

– Думала, что без десерта не уйду, но расхотелось и пирожного, и кофе, – Анна Аркадьевна сняла со спинки стула сумочку.

– Стойте! То есть сидите. Я осознал, был не прав, поторопился, считаю свое предложение ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить…

– Бабочка крылышками бяк-бяк-бяк, а воробушек прыг-прыг-прыг… Я вам не бабочка и вы мне не воробушек!

Телефон во внутреннем кармане пиджака Егора Петровича давно и настырно вибрировал.

– Горю, – признался Зайцев. – Времени крушить мебель и расстреливать люстры нет, надо вернуться на работу. Но без пирожных я вас не отпущу. Заказывайте, – он подозвал официанта. – Один звонок, то есть два. Простите?

– Валяйте! Пирожные возьму с собой. Обед был приятен, хотя без разбитых окон, конечно, не то.

Зайцев быстро и отрывисто, диктуя приказы, поговорил по телефону. Анне Аркадьевне принесли пирожные в коробочке.

Егор Петрович расплачивался и говорил:

– Вас отвезет Сережа или на такси? Он подогнал такси.

Анна Аркадьевна по всем правилам должна была выбрать такси. Но лечение Сережиного сына-аутиста не складывалось, мальчик был очень тяжелый. Следовало поддержать отца.

– Поеду на вашем автомобиле, а вы потащитесь по пробкам на такси.

– Что у вас с Сергеем? – спросил Егор Петрович.

– Что у меня может быть с вашим водителем?

– Анна Аркадьевна! Я давно живу на этом свете. Серега при упоминании вашего имени… Словом, я ловлю отклонения. Анна Аркадьевна! – заговорил он не строго, вернее, чуть строго, и стало понятно, что строгости у него огромный чан, сейчас только крышка, чан закрывающая, на миллиметр сдвинулась, выпустив тонкую струйку пара. – Не дело ставить моего подчиненного в условия, когда он должен хранить от меня тайны. Речь ведь не идет о страшных секретах, и не надо парня заставлять врать, пусть умалчивать. Его сын, да? Все очень плохо? Я предлагал лечение в американских центрах, они там вроде с аутизмом продвинулись.

– Дело обстоит плохо, перспективы неутешительны. Американские центры вряд ли помогут, это очень долгий процесс, да и важна языковая среда. Сергей свободно владеет английским? Может эмигрировать, найти работу, снимать жилье, оплачивать многолетнее лечение, которое не факт, что будет успешным?

– Вы знакомы с Катей, его женой?

– Нет, но могу представить эту замечательную женщину. Матери, опекающие детей-инвалидов, тоже становятся в определенном смысле инвалидами. Потому что не могут вести нормальную жизнь, у них меняется сознание. Они достойны поклонения.

– Согласен. Мы поклоняемся тому, на что сами не способны. Вы опять на меня хорошо смотрите! Зафиксируйте!

– Вы снова хвалите мои глазные линзы.

– У вас линзы?

– А у вас проблемы со зрением?

По дороге домой, разговаривая с водителем, Анна Аркадьевна порадовалась. Сергей и Катя не сдавались и, что самое важное, не строили планов, что их ребенок когда-нибудь станет как прочие дети. Они считали своим долгом сделать все возможное и любить то возможное, что получится.

Подъехали к дому, Анна Аркадьевна вручила коробку с пирожными – для Вани и Кати.

Решилась:

– Сережа, я тысячу раз давала себе обещание не вмешиваться в чужую жизнь. И постоянно этим занимаюсь. Вам с Катей нужно родить второго ребенка. Не пугайтесь! Я вам даю практически стопроцентную гарантию, что этот ребенок будет здоровым. У вас… у вас начнется другая жизнь. Если отречься от ваших родительских перспектив, вашего нового старта, вашего счастья, то подумайте о Ване. Надо ведь, чтобы кто-то, через много лет, когда вас не станет, заботился о Ване.

– Откуда вы знаете, как зовут мою жену?

– Егор Петрович сказал.

– Он хороший человек.

– Да? Возможно. Мы с вами не станем обсуждать вашего начальника и моего… черт-знает-кого.

Неделю спустя Анна Аркадьевна и Егор Петрович ужинали во вьетнамском ресторане и едва не раззнакомились.