Евгений Туинов - Человек бегущий

Борику Юдину для счастья нужно было много, очень много. Он даже сам пока не знал, сколько же, но «лучше больше, да лучше» и «лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным». Прежде всего для счастья ему нужны были деньги, много денег, как можно больше, потому что в свое еще время отец ему здорово втолковал, что все на свете можно купить. Нельзя сегодня — можно будет завтра. Только имей терпение, копи деньги, выжидай и помни о своей цели. Главное — твердо знать, что в принципе то, что имеет другой, если оно тебе нужно, просто находится у того, другого, во временном пользовании. Ведь у тебя есть деньги, а значит, у тебя есть все. Не надо только стараться все свои проблемы решать разом, не надо жертвовать малым ради большой, всеобщей победы. Малая победа — тоже победа. И это Борик Юдин знал в свои шестнадцать с хвостиком. Иногда ему казалось, что он старик, что знает уже все, но Борик понимал, что это не так, что как богатству, так и знанию нет предела, что все движется в этом лучшем из миров, течет и изменяется, как принято говорить, и надо день и ночь, день и ночь, день и ночь воспитывать в себе лидера, властелина, всегда и везде надо быть первым, ежечасно, ежеминутно, даже в мелочах не уступать никому и ни в чем, надо всем интересоваться, все помнить, везде бывать и лично возглавлять любые начинания, а не можешь лично, то через преданных людей. Кто-то там, в их десятом классе, поговаривал, что в школе все равно ничего не добиться, что вот, мол, в большой жизни, вот за порогом школы, вот тогда… Борик и это знал, знал, что нужно сейчас, что школа — тоже жизнь, и от того, каким он сделает себя в школе, зависит дальнейшее. Для этого, не имея слуха, он возглавил — практически, а не формально — возглавил школьную рок-группу. А чем? Опять же деньгами взял! Потому что без него они бы ни в жисть не вылезли бы за пределы актового зала, не выкарабкались бы из убогой обреченности на жалкую игру на школьных вечерах, на отдающую провинциальностью необходимость обслуживать танцы. Он точно поставил на них, на эту группу, на Алекса Пустовойта, на самую красивую девочку в школе — Лиду Варенью, на то, что рок сегодня — знамение времени, эльдорадо, клондайк. А потом эта Лида — может быть, даже из-за нее он сунулся в эту музыку — ведь она самая-самая, как раз для него.

Впрочем, конечно, не только из-за нее. Чтобы он и из-за бабы голову терял!.. Рок-группа была только частью его большого плана, который он решил осуществить еще в восьмом классе. Только тогда плана не было, было лишь желание, а сам план появился позднее, оформился, так сказать, окончательно. Хотя дело было, разумеется, в другом. Борик мечтал захватить власть в школе. Нет, не явную власть, которая годилась только директору, завучам, учителям и комитету комсомола. Такой власти ему и даром не надо. Да и власть ли это? Что, собственно, они могут? Оценки ставить? Характеристики давать? Прорабатывать на собраниях? Кому нужны их оценки-то? Жалкой кучке отличников, которые мечтают о высшем образовании? Разве только им… Но не они в школе погоду делают. Борик мечтал завладеть большинством. А большинству — им чего попроще, им бы билетик в рок-клуб достать или хотя бы на выступление собственного «Завета» попасть — тоже мечта кое для кого несбыточная, им бы прикинуться, в смысле приодеться помоднее, побалдеть на дискотеках, им бы выклянчить у предков на магнитофон, стереонаушники, где-нибудь отхватить кассету с записью «Антиквара» или «Градуса», или, на худой конец, «Фиаско» с «Содомом» и кейфовать на тахте, глядя в потолок, им бы походить толпой в черном, им бы цепи на шею, булавки, заклепки в одежду, волосы торчком и в рыжий и в зеленый цвета, им бы серьгу в ухо и потусоваться у метро, ловя взгляды прохожих, им бы так, как вообще модно, как все и чтобы как бы свое, им бы выделиться тоже, выпендриться, высунуться, хоть по пояс. Это Борик знал точно, потому что давно на этом дела делал. Ну тому же Груне-меломану из восьмого «Б», ну что ему оценки и характеристики, что разбираловка на педсоветах и собраниях-заседаниях? Он ведь прост, этот убогий Груня, прост и противен, но нужен, полезен, необходим. Потому что таких, как он, не один, не два, а имя же им легион. И пусть отличники и примерные становятся поэтами и композиторами, как Алекс, пусть выбиваются в люди, в академики, в инженеры и капитаны. Ну сколько их будет всего, сколько всего наберется? Единицы, десятки, сотни?.. А Груня — это миллионы, это повара и шоферы, рабочие и строители, это труд, но и досуг, за который надо платить, платить деньгами, полученными за труд, это настоящая власть, доступная, реальная, опьяняющая, потому что это — большинство. Но это потом — труд, профессии, повара и шоферы, а пока школа, и все как бы равны, неотличимы в массе, и кто их знает, что из них выйдет в будущем, там, за их дурацким порогом, в их большой жизни… Борик давным-давно понял, а чего не понял, спросил у отца, — короче, ему было, ясно, что жизнь одна, не делится, она и большая, и маленькая, и высокая, и подлая, и красивая и постыдная. И тогда он задумал этот эксперимент с захватом власти, но не явной, которая тяготит своих же носителей, он решил попробовать, потому что надо же когда-то начинать. Почему не сейчас? Во всяком случае, если что и сорвется, хотя не должно, то сейчас безопаснее всего — какой с него спрос, со школьника, с ребенка? А если не сорвется? Если получится? Это же такое, такое!.. Одна мысль об этом пьянит похлеще любого вина. Ради этого стоило жить, трудиться, ломаться и горбатиться. Потому что если получится, то окупятся все труды сторицей. Ведь что деньги? Это власть. А как она дается? С помощью денег. Круг замыкался. Все было просто.